Клив сказал:– Думаю, когда-то здесь был сарай для виселицы.Вновь молчание, затем другой вопрос, брошенный так небрежно, как только удалось мальчику:– Он все еще стоит?– Сарай? Не знаю. Людей, Билли, больше не вешают, или ты не слышал? – Снизу ответа не последовало. – Во всяком случае, тебе-то какое дело?– Просто любопытно. * * * Билли был прав, он был любопытен. И столь странен со своим безучастным взглядом и повадками одиночки, что большинство мужчин его сторонилось. Один Лауэлл интересовался им, и намерения его были недвусмысленными.– Ты не одолжишь мне свою леди до вечера? – спросил он Клива, когда они выстроились в очередь, получая завтрак. Тейт, который стоял поблизости, ничего не сказал. Клив тоже.– Ты меня слышишь? Я спрашиваю.– Слышал. Оставь его в покое.– Надо делиться, – сказал Лауэлл. – Я могу и тебе оказать какую-нибудь услугу. Мы можем кое-что придумать.– Он этим не занимается.– Хорошо, почему бы не спросить его! – сказал Лауэлл, улыбаясь сквозь щетину, покрывавшую все лицо. – Что скажешь, детка?Тейт оглянулся на Лауэлла.– Нет, благодарю вас.– Нет, благодарю вас, – повторил Лауэлл и подарил Кливу вторую улыбку, в которой не было ни капли юмора. – Ты хорошо его выдрессировал. Может, он еще садится на задние лапки и служит?– Вали, Лауэлл, – ответил Клив. – Он этим не занимается, вот и все.– Ты не можешь сторожить его каждую минуту, – заметил Лауэлл. – Рано или поздно ему придется самому встать на свои две ноги. Если он не лучше на коленях.Намек вызвал грубый хохот сокамерника Лауэлла, Нейлера. Не было людей, с которыми Клив охотно бы встретился в общей драке, но его искусство блефовать было отточено как бритва, его он сейчас и использовал.– Не надо волноваться, – сказал он Лауэллу, – борода твоя скроет сколько угодно шрамов.Лауэлл взглянул на Клива. Юмор исчез, и он не мог теперь отличить правду от лжи, и явно не испытывал желания подставить горло под бритву.– Только не передумай, – сказал он. И ничего больше. * * * О столкновении за завтраком не упоминали до того момента, когда не погасили свет. Начал именно Билли.– Тебе не следовало этого делать, – сказал он. – Лауэлл – мерзкий ублюдок. Я все слышал.– Хочешь, чтобы тебя изнасиловали? Да?– Нет, – быстро ответил он. – Боже, нет. Я должен быть цел.– После того как Лауэлл наложит на тебя лапу, ты уже ни на что не сгодишься.Билли соскользнул со своей койки и теперь стоял на середине камеры, едва различимый во тьме.– Думаю, и ты в свою очередь тоже кое-чего хочешь, – сказал он.Клив повернулся на подушке и взглянул на расплывчатый силуэт, находящийся в ярде от него.– Так чего, по-твоему, мне хотелось бы, Билли-бой? – спросил он.– Чего хочет Лауэлл.– Так ты думаешь, весь шум из-за этого? Я защищаю свои права?– Ага.– Как ты сказал – нет, благодарю вас.Клив опять повернулся лицом к стене.– Я имел в виду…– Меня не волнует, что ты имел в виду. Просто я не хочу об этом слышать, хорошо? Держись подальше от Лауэлла, и хватит мне компостировать мозги.– Эй, – пробормотал Билли, – не надо так, прошу тебя. Пожалуйста. Ты единственный друг, который у меня есть.– Ничей я не друг, – сказал Клив стене. – Просто я не люблю никаких неудобств. Понятно?– Никаких неудобств, – повторил мальчик уныло.– Правильно. А теперь… Перейдем к положенному по распорядку сну.Тейт больше ничего не сказал, он вернулся на свою нижнюю койку и лег. Пружины под ним скрипнули. Клив молчал, обдумывая сказанное. Он не имел никакого желания прибирать мальчика к рукам, но возможно, он высказал свое мнение слишком резко. Ну, дело сделано.Он слышал, как внизу Билли почти беззвучно что-то шепчет. Он напрягся, пытаясь подслушать, что говорит мальчик. Напряжение длилось несколько секунд, прежде чем Клив понял, что Билли-бой бормочет молитву. * * * Той ночью Клив видел сны. О чем – утром он вспомнить не мог, хотя пытался собрать сон по крупицам. Едва ли не каждые десять минут тем утром что-нибудь случалось: соль, опрокинутая на обеденный стол, крики со стороны спортивной площадки – вот-вот что-то натолкнет на отгадку, сон вспомнится. Озарение не приходило. Это делало его непривычно раздражительным и вспыльчивым. Когда Весли, мелкий фальшивомонетчик, известный ему еще по предыдущим каникулам здесь, подошел в библиотеке и затеял разговор, будто они были закадычными приятелями, Клив приказал коротышке заткнуться. Но Весли настаивал.– У тебя неприятности! У тебя неприятности!– Да? Что такое?– Этот твой мальчик. Билли.– Что с ним?– Он задает вопросы. Он очень напористый. Людям это не нравится. Они говорят, тебе следует его приструнить.– Я ему не сторож.Весли состроил рожу.– Говорю тебе как друг.– Отстань.– Не будь дураком, Кливленд. Ты наживаешь врагов.– Да? – спросил Клив. – Назови хоть одного.– Лауэлл, – сказал Весли мгновенно. – Второй Нейлер. Всех сортов. Они не любят таких, как Тейт.– А какой он? – огрызнулся Клив.Весли в виде протеста слабо хмыкнул.– Я только попытался тебе рассказать, – произнес он. – Мальчишка хитрый, как долбаная крыса. Будут неприятности.– Отстань ты со своими пророчествами. * * * Закон среднего требует, чтобы и худшие из пророков время от времени бывали правы: казалось, настало время Весли. Днем позже, вернувшись из Мастерской, где он развивал свой интеллект, приделывая колеса к пластиковым тележкам, Клив обнаружил поджидающего его на лестничной площадке Мейфлауэра.– Я просил тебя присмотреть за Вильямом Тейтом, Смит, – сказал офицер. – А ты на это наклал?– Что случилось?– Нет, думаю, все-таки не наклал.– Я спросил, что случилось, сэр?– Ничего особенного. На этот раз. Его просто отлупили.
1 2 3 4 5 6 7 8