А еще страх темноты и одиночества остался навсегда.Но кто же не боится одиночества? Горького, безысходного одиночества?Теперь у Стивена появился новый источник страха, бороться с которым оказалась куда труднее. Этим источником был Куэйд. Однажды, в пьяном недоумении, Стив разоткровенничался перед Куэйдом, поведав ему о детстве, о глухоте и о ночных кошмарах.А значит, эта его слабость – первопричина его страха – была известна Куэйду и, при случае, могла бы ему послужить отличным оружием против Стивена. Возможно, именно поэтому Стив решил воздержаться от разговора с Черил (быть может, предостеречь ее), и уж конечно по этой причине он старался избегать Куэйда.Теперь у Стива не было сомнений относительно злобной сущности Куэйда, запрятанной настолько глубоко, что распознать ее было непросто.Стив распознал. Наверно, за четыре месяца глухоты у него выработалась привычка внимательно наблюдать за людьми, подмечал каждый взгляд, усмешку, необычное выражение лица, каждый мимолетный жест. По тысяче подобных признаков он раскусил Куэйда, почти проникнув через лабиринт его души к самому сокровенному. * * * Следующий этап проникновения в тайный мир Куэйда наступил лишь без малого три с половиной месяца спустя, когда начались летние каникулы, и студенты разъехались кто куда. Как обычно, Стив решил поработать в отцовской типографии. Рабочий день был долгим, труд изнуряющим физически, но после утомительной учебы Стив в типографии по-настоящему отдыхал душой и, в первую очередь, головой.Чувствовал он себя прекрасно, практически позабыв о Куэйде.Вернулся Стив в университет в конце сентября, когда до начала занятий на большинстве факультетов оставалась неделя, студентов было еще мало, и в кампусе царила обычная для этого времени атмосфера легкой меланхолии.Стив заглянул в библиотеку отложить для себя несколько нужных книг, пока другие школяры не наложили на них лапы. Такая возможность была лишь в самом начале учебного года, сразу после библиотечной инвентаризации, когда еще все мало-мальски стоящие книги не успели растащить. Для Стивена тот год был выпускным, и он задался целью подготовиться к нему как следует. Неожиданно он услыхал знакомый голос:– Ранняя пташка...Стив оглянулся, встретившись с колючим взглядом Куэйда.– Ты, Стивен, меня потряс.– Чем же?– Энтузиазмом, – улыбнулся Куэйд. – Что ищешь?– Что-нибудь из Бентама.– У меня есть его «Основы морали и права». Сгодится?Это была явная ловушка: отказаться Стивен просто-напросто не мог, а принять предложение... Хотя, какого дьявола? Он предлагает такую нужную Стиву книгу безо всякой задней мысли...– Раздумываешь? – Улыбка стала шире. – Ну, подумай-подумай. Экземпляр, если я не ошибаюсь, библиотечный, так что почему бы тебе его и не взять?– Хорошо, спасибо тебе.– Как провел каникулы?– Благодарю, прекрасно. А ты?– Я-то? Чрезвычайно плодотворно.Улыбка медленно погасла под его взглядом.– Усы отпустил? – только теперь заметил Стивен.Жидкие, клочковатые, грязно-русые усы совершенно ему не шли и казались приклеенными. Из-за них Куэйд, судя по всему, и сам испытывал неловкость.– Это из-за Черил, да?Теперь Куэйд уже явно смутился.– Да понимаешь...– Похоже, каникулы у тебя выдались и в самом деле неплохими.Неловкость сменилась чем-то другим.– У меня есть несколько великолепных фотографий, – сказал Куэйд. – Хочешь, покажу?– А на какую тему?– На тему каникул...Жуткая догадка озарила Стива: неужели Черил Фромм стала миссис Куэйд?!– От некоторых снимков, Стивен, просто обалдеешь.Да что же, черт возьми, за фотографии такие? Порнуха с Черил, что ли, или он ее подкараулил за чтением Канта?– Не знал, что ты увлекаешься фотографией.– Теперь это моя страсть.При слове «страсть» Куэйд так и засиял. Улыбка его стала какой-то плотоядной.– И не вздумай отказываться, – сказал он. – Давай-ка, заходи ко мне, посмотришь.– Видишь ли...– Сегодня вечером, о'кей? Заодно и Бентама прихватишь.– Что ж, спасибо.– У меня теперь свой дом, понял? На Пилгрим-стрит, тридцать шесть, это от роддома сразу за углом. Где-то после девяти годится?– Вполне. Еще раз спасибо. Значит, Пилгрим-стрит?Куэйд кивнул.– А мне казалось, что на Пилгрим-стрит жилых домов вообще нет...– Дом номер тридцать шесть, запомнишь?Пилгрим-стрит давным-давно пришла в упадок: большинство расположенных здесь домов превратились в руины, а остальные подлежали сносу. Те, что уже начали сносить, напоминали пациента под ножом хирурга: их внутренности противоестественно зияли, со стен клочьями свисали розовые или светло-зеленые обои, камины будто повисли на дымоходных трубах, лестницы вели в никуда.Дом номер тридцать шесть был пока цел, в отличие от двух своих соседей: их не только снесли, но и сровняли остатки с землей при помощи бульдозера, оставив толстый слой кирпичной пыли, сквозь который пыталась прорасти сорная трава.Территорию вокруг тридцать шестого дома патрулировала грязно-белая псина на трех ногах, одну из которых псина то и дело поднимала, чтобы оставить знак того, что это место – ее собственность.Дворцом дом Куэйда назвать было трудно, и все же он выгодно контрастировал на столь безрадостном фоне.Стив захватил бутылку скверного красного вина, которую они выпили, после чего покурили немного «травки», и Куэйд как-то быстро и сильно опьянел. Таким Стиву до сих пор не доводилось его видеть: вместо своих извечных рассуждений о страхе он то и дело беспричинно хохотал и даже рассказал пару скабрезных анекдотов. Обстановка у него была более чем спартанской: никаких там картинок на стенах, да и вообще никаких украшений, книги – сотни, книг – валялись на полу в полнейшем беспорядке, на кухне и в ванной имелось лишь самое необходимое, в общем, жилище Куэйда чем-то напоминало монастырскую келью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9