Фред СЕЙБЕРХЭГЕН
РАЗОРЕННЫЕ ЗЕМЛИ


1. СЛУШАЙ МЕНЯ, ЭКУМЕН
Когда сатрап Экумена бросил старика в подземелье Замка и попытался
приступить к серьезному допросу, оказалось, что трудности только
начинаются. Проблема была не в том, как можно было подумать при первом
взгляде на старика, что узник был слишком хрупким и немощным, грозящим
помереть от первой же доброй порции боли. Вовсе нет. Правда, как ни трудно
было в это поверить, заключалась в обратном: старик в действительности
оказался слишком крепким, его сила все еще защищала его. В течение всей
долгой ночи он не только оборонялся, но и пытался сам нанести ответный
удар.
Двое магов Экумена, Элслуд и Зарф, были самыми искусными из всех,
кого сатрапу доводилось встречать западнее Черных гор, слишком сильными,
чтобы им мог противостоять какой-то одинокий узник, особенно здесь, на их
территории. И тем не менее старик не уступал им - вероятно, из гордости и
упрямства, и, несомненно, понимая, что сопротивление может обратить против
него силы столь могучие, что неизбежное поражение принесет стремительную и
относительно безболезненную смерть.
В самые темные предутренние часы, когда человеческие силы иссякают, а
нечеловеческие достигают своего пика, напряжение молчаливой борьбы
нарастало. Экумен и его маги не могли определить, какие именно силы Запада
призвал старик, но, безусловно, силы эти были незаурядными. Задолго до
развязки Экумену почудилось, будто воздух в подземной темнице начал громко
звенеть от столкновения противоборствующих сил, а зрение ввело сатрапа в
заблуждение, убеждая, будто древние каменные своды как-то загадочно
вытянулись и несколько отдалились. Ручная жаба Зарфа, обычно радостно
скачущая во время допросов узников, теперь нашла убежище в подставке для
факела у подножия ведущей наверх лестницы, сразу потеряв интерес к темным
углам помещения. Там она замерла неподвижно, выпученными глазами провожая
своего хозяина, когда тот проходил мимо.
Элслуд и Зарф суетились на краю ямы трехметровой глубины, на дне
которой был прикован старик. Они манипулировали амулетами и чертили знаки
на полу и на стенах. Они, конечно, жестикулировать могли вполне свободно -
на уровне физических действий борьба проходила почти незаметно, как и
можно было ожидать от поединка магов такого ранга.
Пока один из чародеев Экумена пытался заставить узника заговорить,
второй стоял в стороне, перед приподнятым креслом сатрапа, совещаясь с
ним. Все трое были уверены, что старик вождь, возможно, один из главных, у
тех, кто называл себя Вольным Народом. Это были банды туземцев, получившие
подкрепление в лице упрямых беженцев с других земель. Скрываясь в горах и
непроходимых болотах, они вели нескончаемую партизанскую войну против
Экумена.
Только благодаря чистому везению обычное прочесывание болот привело к
захвату старика. Зарф с отрядом в сорок солдат наткнулся на него, спящего
в лачуге. Теперь Экумен начинал понимать, что, если бы старик успел
проснуться, они бы не смогли его захватить. Даже несмотря на теперешнее
незавидное положение узника, Элслуд и Зарф вместе не смогли выпытать у
него даже имени.
В глубине ямы мерцающий свет факела необычайно ярко отражался от
цепей, сделанных из необычного металла. У ног старика темнела лужа крови,
но ни одна ее капля не принадлежала ему. Перед ним без признаков жизни
лежал один из тюремщиков Экумена. Этот человек неосторожно приблизился к
закованному чародею и был неприятно удивлен, когда его собственный
пыточный нож сам собой выскользнул из ножен, взлетел в воздух и по самую
рукоять вонзился притупленным клинком в горло своего хозяина. После этого
Экумен приказал всем своим людям удалиться и оставил в помещении только
двух магов.
Позже, когда узник начал выказывать еле заметные признаки упадка сил,
Экумен собрался было снова вызвать тюремщиков, чтобы выяснить, что могут
сделать маленькие ножи и пламя. Но маги отсоветовали ему делать это,
клянясь, что лучший способ продлить мучения, чтобы извлечь из жертвы
полезные сведения, - продолжать начатое с помощью магии. Их гордость была
уязвлена.
Сатрап подумал и предоставил магам делать дело по-своему, а сам в
течение всех долгих часов допроса сидел, внимательно следя за всем
происходящим. У него был высокий лоб и густая темная борода. Он был одет в
простой плащ с черным и бронзовым; его черные сапоги нетерпеливо шаркали
по каменному полу.
Лишь на исходе ночи - впрочем, здесь, в темнице, день и ночь ничем не
отличались друг от друга - старик наконец нарушил молчание. Он заговорил,
обращаясь к Экумену, и его слова, очевидно, не были заклинанием, ни
тайным, ни явным, так как довольно ясно донеслись через заградительное
пространство над ямой для пыток. Когда к концу речи силы жертвы начали
иссякать, Экумен поднялся с кресла и наклонился вперед, чтобы лучше
слышать. Лицо сатрапа в это мгновение выражало почтительность, словно он
просто выказывал вежливость по отношению к человеку старше его по
возрасту.
- Слушай меня, Экумен!
Ручная жаба ниже припала к полу, замерев при первых звуках этих слов.
- Слушай меня, потому что я - Арднех! Арднех - тот, кто ездит на
Слоне, кто повелевает молниями, кто разрушает крепости, словно время,
разъедающее истлевшую одежду. Ты убиваешь меня в этом воплощении, но я
воскресну в другом человеческом существе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10