– Братан! Мы тут разговариваем, – сказал гопник, оттесняя Толика и надвигаясь на Кудрявцева.
– Слушай, ты, я тебе не братан, – вполне благодушно ответил Кудрявцев, ничуть не испугавшись. – А если хочешь называть меня братаном, будь другом, возьми банку водочки. Только хорошей, «Смирновской» там или какой еще… Сделаешь?
Кудрявцев уже протягивал парню две пятисотенных.
– Ну, чего мнешься? Вместе и хряпнем. Только гляди! Не обмани.
– Да ты чо, в натуре, мужик? Чтобы я кого кидал?
– Вот и славно, – пьяно улыбнулся Кудрявцев. – А мы с товарищем тебя здесь подождем.
Парень, взяв деньги, растворился в полумраке заведения, а Кудрявцев поднял кружку и тихонько стукнул ее о ту, что была ближе к Толику.
– Ну, давай! За наше прошлое! Оно ведь, прошлое-то, – самое лучшее, что у нас есть. Лучше уже ничего не будет! Давай, Толечка!
Боян послушно зацепил пальцами уродливую посудину и поднес ко рту. Запах тухлятины ударил в ноздри. На ободке кружки виднелся след красной губной помады. В горле Толика снова заклокотала тошнота.
– Не боись! Вперед!
Решив не спорить с пьяным Кудрявцевым, Толя зажмурился и, повернув кружку так, чтобы случайно не лизнуть помаду, сделал первый глоток.
Опьянел он довольно быстро. Пиво, которое казалось разбавленным и слабым и совершенно не походило на все сорта, перепробованные Толиком прежде, проявило себя довольно сильнодействующим алкогольным напитком.
Правда, Боян отдавал себе отчет и в том, что бутылка водки, из которой Роман подливал в кружки, тоже сыграла свою роль, но эта мысль растворилась в благодушии, которое вдруг охватило Толика. Настроение его неожиданно поднялось, и даже урод гопник, тоже очень быстро опьяневший и постоянно что-то бормотавший, не казался уже таким отвратительным.
Да и сама пивная перестала вызывать омерзение, которое Толя испытал при входе. Пивная как пивная. Ничего особенного…
Боян сделал еще глоток «ерша» и услышал слова Кудрявцева.
– Говно! Все говно! – говорил Роман. – Сваливаю я, Толька, надоело! Все лучшее, светлое – все это позади. Впереди – только мрак. Мрак и ужас. Мне это смерть Лекова открыла. Все. Эпоха наша кончилась.
– Наша – это чья?
Роман пристально посмотрел на Бояна, глотнул из своей кружки и сказал:
– Моя. Потому что ты, Толька, человек из другого времени. А жаль… Хороший ты парень…
– Почему же из другого?
– Потому. Все, что сейчас делается, ты воспринимаешь как должное. А я – нет.
– Да брось ты, Рома! Что ты такое несешь? При «совках», что ли, лучше было?
– Дурак ты, Толя. Извини, конечно. Ты просто еще молодой. Не понимаешь многого. И, прости меня, книг мало читал. Да не горюй, тебе все равно не понять. Лучше подумай, будешь мою квартиру покупать или нет?
– Квартиру?
– У меня мужик есть, – включился в беседу гопник. – Я могу через него хату продать. Надежный человек, реально.
– Отстань, – махнул рукой Роман. – Давай лучше вмажем.
Он выпил с гопником и даже чокнулся с ним.
– В общем, Толик, живи спокойно, занимайся своими делами, – продолжал Кудрявцев. – А то, что было у меня… Это все равно не повторится… Не могу я больше, Толя, такая тут тоска…
– Слушай, – решил перехватить инициативу Боян, – ты можешь мне встречу с Ренатой устроить?
– С кем? – переспросил Кудрявцев.
– С Ренатой.
– А… Суперзвезда… Ну, могу. А на кой черт тебе?…
– Я проект делаю для ВВ. Для Вавилова…
– Ой, не связывайся, Толя, я тебя умоляю… Вавиловские проекты… Меня от этого больше всего и тошнит… Я всю жизнь имел дело с произведениями искусства. Окружал себя прекрасной музыкой. Прекрасными людьми…
Пафос Романа Альфредовича вполне соответствовал его состоянию. Боян тоже сильно опьянел, поэтому воспринимал слова Кудрявцева вполне серьезно.
– А что изменилось-то, Рома?
– Изменилось? Все изменилось. Мы… Понимаешь, Толик, мы все жили по-разному… Но идея была одна… Переделать этот мир, сечешь? Каждый взялся за дело по-своему… Вот и переделали… Только не мы. А они…
– Кто – они?
– Мразь всякая. Которая и тогда была, и теперь… И не в демократии дело, Толька. Не в демократии и даже не в деньгах… Деньги, если хочешь знать, – зло!
– Точно, – снова влез совершенно уже пьяный гопник. – Точно! От них все беды. Вот у меня…
– Ты извини, Толик, что я так прямо говорю, – отмахнулся от гопника Роман. – Не считай меня идиотом…
– Да что ты! – Толик хлопнул друга по плечу. – Я никогда…
– Я знаю… – На глазах Кудрявцева выступили слезы. – Ты хороший парень… Но деньги и тебе мозги свернут… Если уже не свернули. Знаешь, в чем ваша главная ошибка?
– В чем?
– В том, что вы все взяли на вооружение эту мудацкую американскую поговорку. «Время – деньги». А между тем она не имеет ни малейшего отношения к действительности. Время и деньги – это абсолютно разные вещи. Разные философские категории. Их нельзя приравнивать друг к другу. Деньги могут существовать, условно говоря, ради времени, но никоим образом не наоборот. А вы все бросились гробить свое время ради денег. И оказались у разбитого корыта. Даже не в масштабе страны, в масштабе всего мира. Такой ужас, Толик, накатывает, такой мрак… Куда податься?… Вот присмотрел я себе домик на берегу океана, буду один жить, как можно дальше от этой ебаной цивилизации… Не могу больше…
– Ты что, в деревню собрался?
– Почти. Почти в деревню. Невозможно здесь… Всю жизнь стремишься к чему-то светлому, настоящему… А оглядишься по сторонам – вокруг одни монстры. И чем дальше, тем их больше, монстров-то. Нормальные же люди – кто помер, кто исчез, кто мутировал и в такого же монстра превратился. Леков, пожалуй, последний был.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132