Третьяковка вот, например… Провинциалы пишут картины, а Москва их покупает и продает…
– Но ведь галереи – это вроде бесплатно…
– Толик, ты не понимаешь. Меценатство – та же торговля. Только не с людьми, а с Богом. Впрочем, об этом как-нибудь в другой раз. Я про москвичей заговорил к тому, что у нас тут невест выбирают с приданым. Купеческая натура, ничего не поделаешь. Но тебе-то ведь прописка нужна, а не приданое, правильно? Ну и, может быть, любовь… А?
– Да… Вообще-то не худо, чтобы любовь… Но можно и так…
Толик несколько секунд помолчал, потом внимательно посмотрел на своего старшего товарища.
– Кстати, о Боге. Я тебя, Рома, давно хотел спросить…
Боян снова прошелся по веранде, вернулся к сидящему в плетеном кресле Роману, взял из его руки «косяк», затянулся.
– Ты меня извини, я человек неверующий…
– Все вы, питерские, нехристи, – усмехнулся Роман. – Ну, ничего, ничего. Давай, говори.
– А ты, как я понимаю, верующий…
– Допустим.
– Чего уж тут – допустим? И в церковь ходишь, и иконы храмам даришь…
– Ну?
– Вот я и хочу спросить – как это у тебя, у верующего…
– Сочетаются жажда наживы и православие? Ты об этом? Так ведь у меня, Толя, никакой жажды наживы нет.
– Как это нет? – Боян усмехнулся. – А чем же ты занимаешься?
– Спортом, – серьезно ответил Роман.
– Что-что? – Толик поднял брови. – Не понял.
– Спортом, – повторил Роман. – Дай-ка мне…
Он взял у Толика папиросу и сделал несколько коротких затяжек.
– Для меня деньги как таковые не имеют значения. Мне интересен процесс. Соревнование, если хочешь.
– А-а… Понимаю. Самым крутым хочешь стать.
– Нет. Самым крутым не хочу. Самые крутые у нас по уши в крови плавают.
– Скажешь тоже.
Роман усмехнулся:
– Ты просто незнаком с крутыми-то. Те, кого мы богатыми называем, – это так… Средний класс. А крутые – они на «Запорожцах» ездят… В «скороходовских» ботиночках шаркают.
Толик улыбнулся, глубоко вдохнул насыщенный хвойным ароматом воздух.
– Какие страсти ты, Рома, мне рассказываешь. Тебя послушать – просто мрак… На «запорах»… В «скороходах»… Тоска зеленая. Нет, в таком случае мне эта крутость не нужна. Мне бы так… чинно-благородно… дачку на Николиной… машинку хорошую…
– И девушку красивую, – добавил Роман.
– Ну, не без этого.
– А вон, на Ленке женись, – сказал Кудрявцев. – Она девушка правильная. И квартира в Москве.
– На Ленке? На какой-такой Ленке?
– А в бане, помнишь?
– О-о… Ничего себе барышня.
Неделю назад Роман повез Толика в баню – настоящую, деревенскую, в двадцати минутах езды от Николиной Горы. Это был крохотный деревянный сруб, стоявший в чистом поле и предназначавшийся только для «своих», в число которых входил и Кудрявцев.
Боян не мог определить, по каким критериям определялись эти «свои» – скорее всего, по принадлежности к старожилам Николиной Горы. В любом случае, стороннего человека, даже если он «крутой», приехал на роскошной машине и имеет в кармане кучу наличности, счет в банке и друзей-бандитов, в баньку не пустили бы. Только силой он мог бы пробиться в одноэтажный сруб, но времена были еще не те, шел девяносто первый год, и вооруженные стычки со стрельбой по любому поводу пока что не вошли в моду.
В ту памятную для Бояна ночь в баньке парились он, Роман и три девушки – соседки Кудрявцева по дачам.
Самое большое впечатление на Толика произвело то, насколько целомудренно и естественно было все происходившее в крохотной баньке и насколько это отличалось от питерских нервных, натужных групповых банных экспериментов, в которых он пару раз принимал участие и о которых вспоминал без всякого удовольствия. Теснота там была, суета и нелепость. Здесь же – все, как говорится, «по-взрослому»…
Парясь в баньке, Толик даже думал о том, с каким видом (слегка скучающим, полным достоинства) он будет при случае рассказывать об этом. «Да нет, что вы, – отмахнется он от досужих вопросов знакомых. – Конечно, не трахались. Мы же солидные люди… Париться пришли, вот и парились. А трахаться – что нам, трахаться негде? Что мы – отморозки, в бане вдудоливать? На скользких лавках? В пару? Нет, братцы, с девушками париться – это наслаждение не плотское, а чисто эстетическое. Да, эстетическое. И, скажу я вам, высокое наслаждение».
Наслаждение было действительно высокое, и Толик, сам себе удивляясь, вдруг осознал, что солидные люди, настоящие, подобные Роме Кудрявцеву, должны вести себя только так – не лезть под купальник красивой девушке, а спокойно сидеть рядом, вдыхать ароматный пар, вести легкую, непринужденную беседу… Веничком аккуратно охаживать… А секс… секс потом, после ужина, в спальне… Солидно, культурно и красиво. Так-то вот…
– В Москве, Толик, я тебе ответственно говорю, самые красивые девушки в мире, – продолжал Кудрявцев. – Нигде таких нет. Я даже не понимаю, почему. Видимо, сочетание климатических и генетических факторов, что-нибудь в этом роде. Ни в Питере, ни в Нью-Йорке, ни в Париже, ни в Риме – где я только не был – ничего похожего не видел. Так что не теряйся, Толик. Все в твоих руках. А потом – ты человек энергичный – и дачу на Николиной сможешь купить. Тем более тут начинают потихоньку продавать участки… Так что дерзай.
– Ленка… Хм… Это вариант. И что, она впишется?
– А ты с ней поговори. Тебе ведь нужен фиктивный брак. А ей нужны деньги. У тебя сколько сейчас есть?
– Баксов? Тысячи полторы осталось. Кончаются бабки-то.
– Нормально. По нынешним временам это деньги неплохие. Если что, я добавлю.
Телефонный звонок заставил Кудрявцева поморщиться.
– Да? – Роман прижал трубку к уху плечом – руки его были заняты скручиванием толстой самокрутки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132