Расслабился и подстрелил носорога. Дело было непростое, такое под стать лишь хорошему профессионалу-охотнику, но влияние алкоголя компенсировало отсутствие специальных навыков, и редкий зверь был сражен несколькими пулями, выпущенными Вавиловым из мощнейшего армейского карабина.
Был мгновенный взрыв яростной охотничьей радости, бешеный выброс адреналина, кратковременная, яростная буря первобытных рефлексов, эйфория победы, торжество мужчины-воина… А потом начались проблемы. Редкое животное, что поделать? Даже такому человеку, как Вавилов, при всех его связях, пришлось попотеть, чтобы как-то замять дело.
Связи Владимира Владимировича простирались, как оказалось, ровно настолько далеко, что их хватило, дабы с блеском выйти из сложившейся неприятной ситуации. Никто ведь не разрешал приезжему русскому палить по животным, занесенным в Красную книгу.
Протрезвев и решив идти до конца, Вавилов задействовал и американское консульство, и африканскую таможню, и немецких друзей-бизнесменов, имеющих виды на обстрелянный Вавиловым заповедник. Каждый из них сказал свое слово, почти каждый заработал на этом, что называется, долю малую, поскольку Вавилов не любил оставаться в долгу, и первая часть операции была завершена.
Про стрельбу из карабина как бы забыли. Но Владимир Владимирович не стал останавливаться на достигнутом. Перестав считать уже затраченные на носорога деньги, он через то же американское консульство связался с военными, торчавшими на одной из африканских баз.
Когда начали поступать первые сметы, касающиеся изготовления чучела в подпольных условиях и отправки его в Россию, Владимир Владимирович махнул на все рукой и вызвал в Африку Якунина.
Заместитель, ошеломленный неожиданным приказом шефа, явился пред светлые очи Вавилова. Владимир Владимирович, закинув мускулистую загорелую правую ногу на такую же мускулистую загорелую левую и щурясь от ослепительного белого солнца, сказал финансовому директору, парившемуся в своем добротном сером костюме:
– Валера! Я вызвал тебя для того, чтобы ты все бросил…
– Это я уже понял, Володя. – Наедине они называли друг друга по именам. – Это я понял. Что, форс-мажор случился?
– Случился, – сказал Вавилов. – Теперь ты занимаешься только носорогом. Даю тебе карт-бланш. Все расходы за мой счет, понял? Не за счет фирмы, а за мой личный.
– Чем занимаюсь? – вскинул брови Якунин. – Не понял, чем?
– Носорогом. Зверь такой. Причем с двумя рогами. Занесен в Красную книгу как редкий, исчезающий вид.
– И что я должен с ним делать?
– Для начала – чучело. И скорее, а то… сам понимаешь… Жара… Пока его держат в холодильнике, но, знаешь, всякое может случиться. Нужны специалисты. Чем круче, тем лучше.
– Это бешеные бабки, – сказал, подумав, Якунин. – Есть у меня хороший спец, в Москве, только вряд ли он по носорогам работал. Он все больше волков, собак делает… Сов разных, коршунов там, ну, птичек, в общем. Медведя, правда, один раз сработал. Для Куцинера. В Питере. А что, местных нет, что ли? Наверняка тут свои мастера…
– Местных стремно, Валера. Дело очень тонкое. Считай, контрабанда.
– Да брось, Вова. За деньги, за живые бабки-то, что, не сделают молча?
– Нет гарантии. А гарантии мне нужны стопроцентные. Я не хочу с правительством ссориться. Ни с этим, ни с нашим. Ни с каким. У меня принцип: чистота – залог здоровья. Очень, кстати, полезный принцип для бизнеса. Как считаешь?
– Да. Верно. Ну, положим, привезем мы его сюда…
– Ты привезешь. Я этим не занимаюсь. Я для этого тебя и вызвал.
– То есть?
– Что есть, то и есть. Предстоят большие затраты. Очень большие. И я боюсь, что на полпути могу бросить это дело. А я хочу довести его до конца.
– Зачем?
– А это еще один мой принцип. Я ведь всегда так жил. Иначе, если бы по-другому работал, я бы не здесь сейчас сидел да про носорога рассуждал, а торчал бы где-нибудь в «Лужниках», торгуя памперсами. Вот так.
– Да… – Якунин почесал в затылке и вытер пот со лба.
– Ты бы переоделся, Валера.
– А зачем? Если ты даешь мне карт-бланш, то я полетел за своим таксидермистом.
– Кем?
– Таксидермистом. Ну, чучельником.
– А-а… Ну да, конечно. У меня, знаешь, от этой жары мозги плавятся.
Валера Якунин проявил чудеса расторопности. Через два дня таксидермист Бернштейн уже сидел в коттедже Вавилова и, спокойно кивая, слушал историю, которую рассказывал заказчик.
– В общем, чучело мне нужно чем быстрее, тем лучше. Деньги платит Валера. Валерий Сергеевич, – поправил себя Вавилов.
– С Валерой мы знакомы давно, – спокойно ответил Бернштейн. – Я его с пеленок знаю. Талантливый парень.
«Парень» в тот момент времени готовился разменять полтинник. Валерий Сергеевич Якунин был старше своего шефа на десять лет.
«Сколько же этому Бернштейну? – подумал Вавилов. – Не выглядит он на дедушку. И даже на папу Валериного не тянет».
– С пеленок? – Он решил все-таки уточнить возраст своего нового работника.
– Вы не удивляйтесь, молодой человек. Не надо. Я в жизни столько всякого видел, что мой цветущий вид и мои годы – это еще что!… Это – семечки. Вот вы – богатый человек. Это приятно…
Сказав это, Бернштейн замолчал, задрал голову и широко открытыми глазами уставился в небо. Странно было, что он не щурится – африканское солнце для северного человека испытание не из легких. Особенно для глаз, привыкших к мягкому дневному свету и полутеням сумерек средней полосы.
– Вопрос финансов…
– Вопрос финансов мы уже, кажется, решили, – прервал заказчика Бернштейн. – Вы ведь сказали, молодой человек, что этим будет заниматься Валера.
– Да.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132