Платил процент в общак, тоже через третьих лиц, от мифической какой-то группировки. Видел Калмыков эту группировку. Пацаны, прохожих грабят на улице, а туда же — «группировка».
Но ему, по большому счету, наплевать. Главное, что дело его процветает, деньги идут, и чем дальше, тем больше.
Это в книгах только все гладко — «организованная преступность». А в этой «организованной» такой же бардак, как и везде. Вот он, Калмыков, и пристроился — сбоку припека. И никто про его делишки не знает. Да и что там — ну, лимон баксов, ну, другой. Настоящие паханы сотнями лимонов ворочают. Опять же Дядя.
Все отлично — из Голландии шла «кислота» в контейнерах, вмонтированных в мягкую спальную мебель. Стояла, бывало, эта мебель прямо в центральных городских магазинах. На совесть сделана, не разобьется при перевозке. В Европу шел питерский лес. Тоже лишние копейки набегали, хоть и смешные. Рубили под Питером, рубили так, что, мама, не горюй! Зеленые пытались крик поднять, но Калмыков их быстро заткнул, в неделю управились. И без убийств, и без разборок.
А вот с Волкова все и началось. Чистоплюй, сука, струсил просто. Все его разговоры о чистых руках и несчастных, отравленных наркотиками детях — элементарная трусость. Видел он этих детей долбаных. Не он, не Калмыков «кислоту» в Питер притащит, так и без него найдут, где нажраться, ублюдки. Весь город в наркоте, куда ни сунься, все удолбанные. У него хоть гарантия качества. Настоящая, фирменная вещь. Голландия — всемирный центр по изготовлению синтетических наркотиков. Марку держат.
Трупы двух «быков» из квартиры Волковых увезли, закопали на лесопилке, хрен кто найдет. А Моню он оставил там — пусть дожидается хозяйку. Явится девка рано или поздно, никуда не денется. Надо это дело закончить, и все. Можно дальше работать. Мента пронырливого убрали, никто и не почесался. А девка ему не нравится, сует нос куда не надо. Может, и папаша что-нибудь сказанул, вспомнит, хлопот не оберешься.
Он решил не ехать сегодня в клуб. Там все в порядке. С бандитами, гуляющими по району, полная договоренность, они свое получают, считают Калмыкова за лоха, который должен платить, вот и отлично. Пусть считают. А он заплатит. Это для него не деньги.
* * *
Настя прежде не бывала в «Крабе». Знала, конечно, что открылось такое новое «кислотное» местечко, но как-то не довелось. Да и не любила она питерскую мажорскую тусовку, модных мальчиков и девочек с растворенными в «кислоте» мозгами, которые ночи напролет переступали с ноги на ногу под монотонное буханье сэмплированных барабанов и шорохи синтезированных звуков.
Особенно раздражали ее так называемые диджеи. Пацаны, с явно читающимися на лицах вторичными половыми признаками, рассуждали о своем творческом пути, о своих взглядах на музыку. Какая, на хрен, музыка, какой, блин, у них творческий путь. Крутят пластинки свои, трут их пальцами. Она была уверена, что научиться диджействовать не труднее, чем освоить Интернет, а то и проще. Впрочем, Бог с ними. По большому счету, она была ко всему этому равнодушна.
Сейчас она видела перед собой только качающиеся стены, яркие лучи света, скользящие по залу, монолитную безликую толпу. Какая-то бурая масса колыхалась волнами по клубу, надо отдать ему должное, очень красиво отделанному. Кто-то вбухал в этот бывший Дом культуры уйму денег.
Настя плюхнулась на полукруглый диванчик, опоясывающий низкий стол. Такие же столики располагались вдоль стен танцзала, бар и буфет находились на втором этаже, здесь же можно было просто пересидеть легкую усталось, покурить, переброситься парой слов и снова отвалить в раскачивающуюся толпу.
Любка куда-то исчезла, сказав, что сейчас вернется и чтобы Настя никуда не уходила.
А куда ей идти? Хорошее настроение вдруг улетучилось. Словно кто-то невидимый провел ладонью перед ее лицом и, подобно гипнотизеру, вывел из транса. В этот момент она отчетливо осознала все, что с ней произошло, до мельчайших деталей. Вспомнила ту злосчастную квартиру, бандитов. Вспомнила даже то, что не могла вспомнить весь день. Как ночью пришел Прыгун — это и был тот самый мужик, который утром лежал с ней на диване, как они уже втроем... И пили водку ночью, кололись какой-то дрянью. Снова пили, вернее, пила она. А им уже ничего не было нужно. Она и вправду не соображала. Как они ее взяли, с какой легкостью. Хоть не убили, и на том спасибо.
Настя вздрогнула. Да-а... Дела... И подвал этот.
Вместе с реальностью, заполнившей ее мозг, до этого вычищенный наркотой, которую вливали в ее вены сначала те ублюдки рэкетиры, а потом и «дети подземелья» — как Настя окрестила всю компанию малолеток, притащивших ее сюда, — пришла чудовищная головная боль. А вместе с ней и дрожь, которая на время прошла в подвале.
Надо по-тихому рвать отсюда. Пока не объявилась эта Любка и не утащила ее еще куда-нибудь. События развивались по нарастающей. Настя поняла, что если сейчас же не вырвется из этой сумасшедшей гонки, то потом, с каждым часом сделать это будет все труднее и труднее.
Но Любка появилась быстрее, чем Настя смогла подняться на ноги.
— Во, смотри. Это Настя. — Любка показала на нее рукой парню, стоявшему рядом. Парень был высокий, в черном костюме, трезвый, аккуратно причесанный.
«Это, что ли, ее сутенер?» — вяло подумала Настя и, сделав усилие, поднялась с диванчика.
— Люба, знаешь, пойду я.
— Куда? Ночь на дворе. Нет уж, сиди тут.
— Зачем?
— Надо. Это, — показала она на парня, — Василий. Он тебя в обиду не даст.
Василий смотрел на Настю как-то брезгливо-оценивающе, качал головой. Неприятный был у него взгляд.
— Эка тебя колбасит, — заметила Любка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111