Димка предков своих уважал. Не гопник ведь какой, понимать надо.
Димка уже несколько месяцев жил отдельно от родителей. Вместе с Вовиком они снимали квартиру в Купчино. Нормальная хата такая, видак купили, компьютер взяли у Мони, играть можно сколько влезет. Компьютер Моня просто так отдал, у него этого добра много. Умник. Все бабки тратит на свои «машинки». На компьютеры и на кайф. И не ломается ведь, вот парень. А с виду дохлый, дунь — упадет. Но это только с виду. Моня в драке свирепеет, даже Димке иногда не по себе делается. Натурально, разорвать может противника, зубами на кусочки развалить, как мясник тушу. А люди это чуют, боятся с ним связываться. Это от наркоты у него, наверное.
Но все равно Моня — главный. Не от того, что он старше Димки, нет. Он никогда про возраст не говорит. Да и какая разница, кому сколько. Работают они все равно, как говорится, с разными возрастными категориями.
Кач неодобрительно посмотрел на Моню, вернувшегося за стол с новой кружкой, под завязку наполненной густым темным пивом. Не время сейчас нажираться: разборка предстоит довольно серьезная. Но, с другой стороны, Моня сам все знает, у самого голова на плечах имеется. Раз он такой спокойный, значит, все будет в порядке. У Мони ведь, кроме всего прочего, и с ментами большие связи. Каким образом он там задействован, Димка не знал, но что менты его прикрывают — это точно.
— Так он один там будет? — спросил Кач, стараясь навести Моню, потягивающего пиво, на мысль о предстоящей работе.
— А хрен его знает. Разберемся.
— Разберемся, конечно. Что за пассажир-то? Ментовский?
— Да какая тебе, на хрен, разница? Нет, не ментовский. Обычный парень. Здоровый, сука, шкаф. Много на себя взял слишком. Не в свое дело лезет. Надо просто паренька на место поставить.
— Как ставить-то будем?
— Как-как. По башне дадим пару раз, чтобы очнулся. А то галлюцинирует, думает, он тут самый главный. Иллюзиями питается, одно слово.
Моня любил выражаться так, по-книжному. Качу это нравилось, он уважал умных людей, книги тоже любил. Только вот читать приходилось редко. Моня как-то раз дал ему книжку «Чапаев и Пустота», сказал, что вещь — супер, но Качу стало скучно, слишком уж закручено все. Хотя и интересно местами. Про кокаин со спиртом, например, да и сам Чапаев понравился — интеллигентный такой, воспитанный, не то что быдляк весь остальной. А чуть обидит его кто — сразу стреляет. Мужик, одно слово.
— У тебя почитать ничего интересненького нет? — спросил Кач.
— Чего? — Моня поперхнулся пивом. — Почитать? Нашел время, в натуре.
— Нет, я так, вообще. А то все компьютер, компьютер, мозги плющатся.
— Почитать... Ладно, принесу тебе чего-нибудь. Учись, Дима, пока я жив. Кстати, паспорт дай вчерашний.
Кач полез в карман и вытащил засаленный, ветхий паспорт.
— Марк Аронович, — прочитал Моня и усмехнулся. — Ну-ну. Чего это ты, Дима, русофилом стал?
— Не-е. А что такое?
— Да так. Ничего. На, держи премию.
Моня вытащил из нагрудного кармана джинсовой куртки три десятидолларовые бумажки.
— Не густо, — констатировал Кач, пошелестев купюрами, проверяя пальцами их подлинность. По привычке. Кто же будет чирики подделывать. Да и Моня — свой же в доску. Просто так, приятно было Качу проверить лишний раз свою квалификацию. Он мог бы стать вполне приличным ломщиком, вслепую умел отличить доллары от фальшивки, от любых других купюр. Но сейчас на Невском шел, как говорил Моня, «передел собственности», и пока лучше туда было не соваться.
— Ну, пойдем, друг ты мой любезный, — Моня резко поднялся со стула.
Кач последовал его примеру. Сидящий за соседним столиком мужичок с «Примой», приклеившейся в углу рта, неодобрительно покосился на парней.
— Чего смотришь, а? — зло спросил Кач, заметив взгляд полупьяного гегемона.
— Ничего, — мужичок уткнулся в свою кружку.
— Вот так, — Кач любил, чтобы последнее слово оставалось за ним.
Моня уже стоял в дверях и устало-брезгливо оглядывался на товарища.
— Ты чего на людей кидаешься? Делать нечего? — спросил он, когда они вышли на Пушкинскую.
— Да на хрен. А тебе-то что?
— Меньше играй в жизни, больше останется для сцены, как сказал Андрей Миронов, — хмуро ответил Моня.
— Какой Миронов? При чем тут Миронов?..
— Ладно, не пыли. Пошли-ка в парадняк зайдем.
Они свернули в арку высокого заброшенного и давно уже расселенного дома. В центре прямоугольного двора торчала решетчатая башня подъемного крана. Грязь вокруг нее была просто непролазная.
— Во, блядь, откуда тут грязь-то?! — выругался Моня.
Действительно, август стоял сухой, жаркий, а здесь, во дворе, словно свой микроклимат — лужи, темно-коричневая жирная каша, а там, где сухо, — горы песка, пыль, кучки цемента, алебастра, осколки битого кирпича.
— Ох, Питер, мать его, — Моня неуклюже пробирался сквозь горы строительного мусора к ближайшему парадному.
— А чего — Питер? Нормальный город. Брось ты, Моня.
— А иди ты. Нормальных городов не видел. Ладно, не обижайся. Съездишь еще, посмотришь на нормальные города. Какие твои годы. Постой тут внизу на всякий случай.
Кач вздохнул. Сунув руки в карманы широких черных брюк, он проводил взглядом своего старшего товарища, на ходу вытаскивающего из кармана пластмассовую коробочку, в которой, как Кач знал уже давно, он носил шприц и все, что там полагается, для быстрой, «рабочей» вмазки.
Впрочем, кайф не мешал Моне действовать разумно и четко. Недаром он разделял свои вмазки на «рабочие» и «домашние». Последних Димка ни разу не наблюдал, да, признаться, и не хотел видеть. Что толку общаться с растением...
Через пятнадцать минут они уже подходили к музыкальному магазину, где с охранником у работодателей Мони и Димки некоторое время назад возник конфликт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111