Среди вопросов, которые изучала комиссия Кузнецова, был и такой: приоста
новление Меркуловым уголовного преследования сторонников Троцкого в 1941
Ч 1945 годах. Неожиданно всплыли мои и Эйтингона подозрительные связи с изв
естными «врагами народа» Ч руководителями разведки ОГПУЧ НКВД в 30-х го
лах. Абакумов прямо обвинил меня и Эйтингона в «преступных махинациях»:
мы вызволили своих «дружков» из тюрьмы в 1941 году и помогли им избежать зас
луженного наказания. Сказанное возмутило меня до глубины души: речь шла
о клевете на героев войны, людей, преданных нашему делу. Охваченный ярост
ью, я резко оборвал его.
Ч Не позволю топтать сапогами память героев, погибших в войне, тех, котор
ые проявили мужество и преданность своей Родине в борьбе с фашизмом. В пр
исутствии представителя Центрального комитета я докажу, что дела этих ч
екистов были сфабрикованы в результате преступной деятельности Ежова,
Ч заявил я в запальчивости.
Кузнецов (он знал меня лично Ч мы встречались на соседней даче, у вдовы Ем
ельяна Ярославского), вмешавшись, поспешил сказать, что вопрос закрыт. Об
суждение на этом закончилось, и я ушел.
Вернувшись к себе, я тут же вызвал в кабинет Серебрянского, Зубова, Прокоп
юка, Медведева и других сотрудников, подвергавшихся арестам и увольнени
ям в 1930-х годах, и предложил им немедленно подать в отставку. Особенно уязв
имым было положение Зубова и Серебрянского, чьи дела вел в свое время Аба
кумов.
В июле 1946 года Ч впервые за восемь лет Ч я взял отпуск и отправился с жено
й и детьми под Ригу, на прибалтийский курорт Майори. Вначале мы жили в воен
ном санатории, но известный латышский писатель Вилис Лацис, одно время б
ывший народным комиссаром внутренних дел Латвии, а затем председателем
Совета Министров, пригласил нас в свою резиденцию. Когда я вернулся в Мос
кву после отпуска, начальник секретариата Министерства госбезопасност
и Чернов сообщил мне, что 4-е управление, которым я руководил, расформиров
ано. Поскольку нашего подразделения больше не существовало, я получил ук
азание от министра представить ему свои предложения по использованию л
ичного состава. У меня фактически не было возможности маневра: с одной ст
ороны Ч Молотов, намеренный создать Комитет информации, а с другой Ч Аб
акумов, министр госбезопасности.
Я все еще являлся руководителем разведывательного бюро Спецкомитета п
равительства по атомной проблеме. От Огольцова я узнал: Абакумова раздра
жало, что я до сих пор занимаю этот пост и имею прямой доступ в Кремль. Он ни
чего не мог с этим поделать, поскольку атомная проблема не относилась к е
го компетенции.
Новый Комитет информации, как предполагалось, должен был объединить вое
нную и политическую разведки, что не могло не затронуть работу Специальн
ого разведывательного бюро по атомной проблеме, которое занималось коо
рдинацией деятельности ГРУ и МГБ по сбору разведданных, связанных с ядер
ным оружием. Чем же должно было заниматься данное подразделение теперь?
В конце 1946 года этот вопрос стоял ребром, а мне все никак не удавалось перег
оворить с Берией, который был заместителем главы правительства и членом
Политбюро. В конце концов я позвонил ему и спросил, каким должен быть стат
ус и кому должно подчиняться разведывательное бюро Спецкомитета прави
тельства по «проблеме номер один» в связи с организацией Комитета инфор
мации.
Ответ Берии озадачил меня.
Ч У вас есть свой министр для решения таких вопросов, Ч резко бросил он
и повесил трубку.
Я понимал, что если у меня все еще есть министр Ч Абакумов, то он никогда н
е поддержит меня.
Вот почему я тут же предложил, чтобы функции 2-го разведывательного бюро б
ыли переданы Комитету информации. Учитывая важность атомной проблемы, э
тими вопросами должен был заниматься самостоятельный отдел научно-тех
нической разведки. На должность начальника отдела научно-технической р
азведки я рекомендовал назначить Василевского. Федотов, который вначал
е сменил Фитина в должности начальника разведки МГБ а потом стал замести
телем Молотова в Комитете информации, согласился, но Василевский прораб
отал всего несколько месяцев. Его убрали из Комитета информации во время
антисемитской кампании, начавшейся в стране, позволив, правда, выйти в 1948 г
оду на пенсию в звании полковника по выслуге лет.

Создание спецназа мирного
времени

Мое служебное положение было определено лишь осенью 1946 года, когда решени
ем ЦК и правительства была создана спецслужба разведки и диверсий при Ми
нистре госбезопасности СССР (с 1950 года она называлась Бюро МГБ No 1 по диверс
ионной работе за границей), и я был назначен начальником, а Эйтингон моим з
аместителем.
В 1950 году около двух месяцев, наряду с Эйтингоном, моим заместителем был Ко
ротков. С октября 1951 года по март 1953 года обязанности моего заместителя по б
юро исполнял один из видных партизанских командиров в годы войны, Герой
Советского Союза Прудников, в то время полковник. Моя задача заключалась
в том, чтобы организовать самостоятельную службу, которая могла бы, в слу
чае войны, быть преобразована в самые сжатые сроки в орган, направляющий
боевую работу. Речь шла также о действиях на случай возникновения очагов
напряженности внутри Советского Союза, которые могли перерасти в воору
женные конфликты в связи с разгулом бандитизма в Прибалтике и Западной У
краине.
Не могу не остановится в этой связи на мало кому известной странице напр
яженной работы нашей разведки в конце 1940-х годов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216