Иван перешагнул через щупальце, быстро, чтобы не вдохнуть угарного газа, наклонился и вынул из лужи каску. Рядом нашел свой автомат. Выпрямился, вдохнул. Надел каску. Открыл затвор «ублюдка», вынул патрон из ствола, слил воду. Считай, автомат нужно чистить заново, а патроны сушить. Хорошо, «калаш» штука неприхотливая - стрелять и так можно. Иван на всякий случай заменил магазин. Передернул затвор и поставил автомат на предохранитель.
Твою мать! Этот полупрозрачный урод стоил ему карбидки. И диод вот-вот сдохнет.
Быстрее.
Иван заглянул за угол. Опаленный потолок, почерневшие мраморные плитки, выгоревший мох. Вода слегка парит. От прозрачной гниды осталось вареное обугленное месиво - еще бы, температура вспышки за тысячу градусов. Ацетиленовой горелкой металл можно резать. Иван не стал останавливаться, чтобы не терять время. Быстро прошел по краю платформы. Справа в стене - заржавевшая дверь с надписью «В2-ПIIА». Иван поднял автомат и потянул дверь на себя… Вж-ж-жиг - унылый скрип ржавого железа.
Чисто.
Иван перешагнул порог. Раньше здесь была комната отдыха персонала станции, потом ее приспособили под комендантскую. В глубине, боком к стене, стоял перекошенный от сырости канцелярский стол с конторкой. Пачка старых журналов, покрытых плесенью. В другое время Иван рассмотрел бы их внимательнее, но времени нет. Луч фонаря двинулся дальше. На стене табличка «МЕСТО ДЛЯ КУРЕНИЯ». Дальше! Серые шкафы вдоль стены… стеллаж…
Вот он, тот ящик - металлический, скорее всего, для средств ГО. Обшарпанный зеленый металл. Иван попробовал открыть - не поддается, приржавело; прикладом сбил защелку, заглянул…
Все- таки он не ошибся.
Наконец- то. Иван опустил руку в ящик и вынул то, что там находилось. Потом долгих десять секунд смотрел на находку, забыв про догорающий диод.
Она была прекрасна.

Глава 2
Подарок
Когда до блокпоста Василеостровской осталось всего ничего, метров пятьдесят, батарейки сдохли окончательно. Перед глазами мерцали яркие пятна. Шагая в полной темноте, Иван ориентировался на желтый огонек дежурного освещения станции. Сапоги плюхали по мелкой воде, шаги отдавались эхом.
Заметили его поздно, хотя он и не скрывался. Заснули они там, что ли?
- Стой, кто идет! - и сразу врубили прожектор.
В следующее мгновение Иван пригнулся, прикрывая глаза локтем и чертыхаясь сквозь зубы. Сдурели совсем?! Раскаленный до хруста стекла, прожекторный белый луч, казалось, вскрывал тело, как консервным ножом.
- Свои! - крикнул Иван. Он загривком чувствовал, как повернулся в его сторону пулемет, закрепленный на тяжелом, сваренном из труб, станке; как металлически лязгнул затвор, вставая на боевой взвод.
Луч уничтожал. Иван прикрыл глаза, как мог, руками и повернулся к прожектору спиной, но безжалостный свет, казалось, пронизывал тело насквозь. Сквозь одежду, кожу, мышечные волокна, кровяные тельца, кости и прочие анатомические подробности добирался до глаз. Под веками пылало и горело.
- Ща стрельну! - крикнули от пулемета. Голос надорванный, почти на истерике. Такой «сейчас сорвусь» голос. Опять Ефиминюк дежурит, понял Иван. Блин.
- Отставить! - Иван перешел на спокойный командирский тон. - Пароль! Слышите? Пароль: свадьба!
Пауза.
За это мгновение Иван, покрывшийся холодным потом, десять раз успел решить, что Ефиминюк его все-таки пристрелит. Самое время. Везет мне, как… Просил же, подумал Иван в сердцах, не ставить психов в дозоры. «Людей не хватает, Иван, сам понимаешь…» Так, кажется, говорил Постышев? Угу. Если меня этот идиот накроет очередью, людей у нас будет хватать капитально. Все дыры закроем… моими окровавленными останками. Пулемет НСВ 12.7 миллиметров, такие на армейских блокпостах стояли. Оттуда, в общем-то, и сняли его. Пуля со стальным сердечником любую кость перешибает за милую душу.
- Пароль: свадьба! - крикнул Иван еще раз, уже не надеясь, что его услышат.
Молчание.
- А кто идет? - спросили оттуда наконец.
- Жених идет! - ответил Иван.
Еще заминка. Потом негромкий «клац!». Пулемет сняли с боевого взвода.
- Иван, ты шо ли?
Иван хотел выматериться в голос, но сил уже не было, да и злобы тоже. Ответил просто:
- Я.
- Тю! - сказали с блокпоста.
Вот тебе и «тю».
- Выруби свою лампочку, я тут ослепну сейчас!
Вымокший, в желтой глинистой грязи с головы до ног, Иван дотопал до блокпоста и оглядел вытянувшегося Ефиминюка.
- Кто старший дозора? Почему один?
- Так это… - сказал Ефиминюк. - Я это…
- Кто старший? - повысил голос Иван.
Ефиминюк замялся, начал прятать глаза.
- Сазонов набольший, - признался наконец. - Ты уж звиняй, командир, за пулемет. Да я ж не со зла. А Сазонов, он здесь был… тильки его позвалы на полминуты.
Так. Сазонов, значит.
- Кто позвал?! - резко спросил Иван.
- Да я шо, крайний? Не знаю.
- Распоясались, - сказал Иван. - Ничего, я с вами разберусь.
Он отодвинул Ефиминюка в сторону, перелез через мешки с песком. Пошел к свету. Василеостровская станция закрытого типа, поэтому на ночь все двери запирались, кроме двух - одна ведет на левый путь, другая - на правый. Иногда выставляли дозор и на служебную платформу, которая находится дальше в сторону Приморской - но не всегда. Это когда в Заливе начинался «сезон цветения» - и всякая хрень лезла из туннеля только успевай нажимать на спуск.
Сегодня же обычный дозор, контролирующий туннель, облажался. Это называется Феномен Бо - на жаргоне диггеров. Когда косяк допускает тот, от кого этого никак не ожидаешь. Ошибка резидента.
Сазонов - ты же битый волчара, ты-то как умудрился? Расслабились, блин.
Василеостровская никогда не относилась к очень красивым станциям, как, например, та же Площадь Восстания, где высокий свод, тяжелые бронзовые светильники, колонны с лепниной и роскошная, «сталинская» отделка зала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21