Городок назывался Нойосса. Перевалочный пункт для иммигрантов. Длинные постройки из цветного кирпича, внутри залы с рядами кроватей и тумбочек, как в больничных палатах. Полы устланы золотисто-желтыми циновками, изголовья кроватей сделаны в виде нависающих раковин из полупрозрачного голубоватого минерала. Говорили, что минерал этот обладает целебными свойствами.
Кормили сытно и вкусно – густым супом, лепешками, напоминающими лаваш, тушеными овощами с мясом, фруктами. Спиртного не было, но Ник из-за этого не мучился, как некоторые из его соседей по палате. Иногда угощали горячим напитком шоколадно-коричневого цвета, похожим на кофе, в который добавили пряностей; потом кто-то объяснил, что это и есть кофе, только здешний, по местному рецепту.
Можно было хоть каждый день купаться в бассейне с теплой водой, и одежду выдали новую, чистую. Поначалу Ника смущало то, что и рубашка, и штаны покрыты узорчатой вышивкой – он ведь не артист какой-нибудь и не девчонка, – но потом привык и вдобавок убедился, что здесь все так одеваются: видимо, для латиноамериканцев это обычный стиль.
Нойосса утопала в зелени – настоящий город-парк; деревья, кустарники и цветы, каких Ник никогда раньше не видел, ни вживую, ни на фотографиях. Похоже на курорт. А на юге вздымались до небес могучие морщинистые горы, на некоторых белели снежные шапки. Анды или Большой Водораздельный хребет? Скорее, Анды, потому что в Австралии говорят по-английски, а у здешних другой язык. Английский Ник учил в школе и не то чтобы хорошо знал, но распознать смог бы. Хотя и Анды, и Большой Водораздельный расположены вдоль земной оси, по меридианам, а этот хребет тянется с востока на запад…
Ник слышал, как в столовой одна из девушек рассуждала о том, что они, наверное, попали в рай – в награду за все перенесенные неприятности. Это вызвало у него скептическую усмешку, но ввязываться в спор он не стал.
В течение первого месяца новоприбывших не беспокоили. Период акклиматизации и адаптации. Тех, кто нуждался в медицинской помощи, лечили – почти незаметно, ненавязчиво, но эффективно. У Ника исчезли кожные болячки и симптомы хронической простуды, перестали ныть отбитые внутренности. Он опять выглядел так же, как весной, когда готовился к выпускным экзаменам (меньше года назад, вечность назад), только лицо стало более худощавым, и в глубине голубых глаз поселилось невеселое выражение.
Лишь с одним требованием их ознакомили сразу, и не просто так, а каждого под расписку: ни в коем случае не причинять вред кошкам, а также трапанам – летучим ящерицам с кожистыми крыльями и зубчатыми гребнями вдоль спинок. Гладить и угощать можно, обижать нельзя. Это очень серьезно, чревато большими неприятностями. Кто нарушит запрет, пусть пеняет на себя.
Ник послушно нацарапал свою подпись, хотя он в таких предупреждениях не нуждался. К кошкам он всегда относился хорошо, и трапаны, похожие на миниатюрных дракончиков (одного специально приносили в палату показать), тоже ему понравились. Даже не знал, что такие где-то водятся.
Потом кто-то сказал, что трапаны и кошки – священные животные, потому их и трогать нельзя. Ника это удивило: он, конечно, читал о том, что коровы в Индии – священные животные, но почему нигде ни слова о похожих латиноамериканских традициях?
Отмечал он и другие странности.
Слишком большая луна. Раз в пять больше, чем ей полагается быть, он такую только на картинках видел, и светит, как прожектор. Но, может быть, здесь, в Южном полушарии, она и должна так выглядеть?
И еще вокруг мелькает странная живность, по сравнению с которой неприкосновенные летающие ящерицы – самые заурядные зверушки.
Однажды в сумерках Ник заметил существо величиной с табурет, словно составленное из тонких темно-коричневых палок, да оно и напоминало недоделанный табурет. Существо опасливо подбиралось к помойке на задворках столовой, но его заметила и облаяла местная собака, и оно убежало в кусты. Чуть погодя Ник засомневался: действительно видел эту картинку или ему показалось?
В другой раз на подоконник палаты запрыгнул пузатый кожистый мешочек и начал поедать дохлую мошкару, выбрасывая длинный-предлинный тонкий язык. Подпрыгивая, он стучал о подоконник, как резиновый мячик, потом опять сиганул наружу. Ник наблюдал за ним сквозь полуопущенные ресницы, не отрывая головы от подушки, чтобы не спугнуть.
А к исходу второго месяца он обнаружил, что начинает понимать здешнюю речь – улавливает общий смысл фраз, отдельные слова кажутся знакомыми.
Вскоре состоялся разговор с Олегом, парнем из тех, что раздавали лекарства, спрашивали о самочувствии и присматривали за порядком.
– Еще не понял, где находишься?
– Ну, варианты есть… – Ник ответил уклончиво – не хотелось сморозить глупость. – Но пока ни один не окончательный.
– В другом измерении, – сделав паузу, Олег добавил: – В смысле, в параллельном.
Это его не сильно удивило. Дома, до того как жизнь превратилась в бессмысленное скольжение среди обрывков прежних причинно-следственных связей, он много читал, в том числе фантастику. Вдобавок «параллельное измерение» объясняло все: и луну величиной с автомобильное колесо, и шныряющий вблизи помойки живой табурет, и эпизод с «облаком» в подвале.
– Иллихейская Империя нуждается в иммигрантах, потому что здесь демографические проблемы. В общем, государственная программа, тебе повезло.
В Нойоссе проведешь около года, потом куда-нибудь распределят. Если претензий к тебе не будет, получишь полугражданство – это совсем неплохо, закон защищает граждан и полуграждан одинаково, но политическими правами обладают только граждане.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24