Ловкость рук, господа!
В парной шкатулке тоже лежало пятнадцать завернутых в папиросную бумагу фигурок, но это были дешевые сувениры.
– Никак их не изведу! – плаксиво пожаловался Жикарчи. – Как завелись у меня в подвале, так спасения от них нету. Идите, господа хорошие, сами видите, что творится…
Банхет, словно в чем-то засомневавшись, откинул крышку, убедился, что все осталось, «как было», и снова закрыл. Клетчаб вывел его наружу и посадил в машину.
Когда автомобиль скрылся за углом, они с Жикарчи поскорее сняли вывеску «Вещи из вторых рук» – ее нашли на свалке, немного почистили и сегодня утром приколотили над дверью. Клетчаб расплатился с подельниками, потом отвез настоящие «тафларибу» Вандерефу, престарелому хасетанскому авторитету, у которого одалживал их под залог. С ним тоже по-честному расплатился. У своих он не воровал, да к тому же обмануть Вандерефа – оно выйдет себе дороже.
Его собственная доля составила около ста двадцати «лодочек». Недурно нажился. Еще раз пересчитав деньги, Клетчаб отправился кутить. Так полагалось, он привык соблюдать неписаные законы людей шальной удачи.
Это был, считай, последний безоблачный день в его жизни.
Гулял он с Оллойн. Сначала в «Морском быке», потом в «Амраиде», потом в «Серебряном неводе».
Именно там, в «Неводе», ему и попалась на глаза крутая компания охотников: Гаверчи, Марго и еще двое, все в кожаных костюмах, усеянных заклепками, на запястьях шипастые браслеты, на бедрах ножи, на поясе у каждого по паре стволов. Если не знать, что это представители уважаемой профессии, живой заслон между людьми и нечистью, можно испугаться.
Клетчаб в первый раз видел Марго в полевой экипировке. Она почти ничем не отличалась от своих коллег-мужчин. Короткие обесцвеченные волосы стянуты в хвостик на затылке, лицо темное, жесткое, только накрашенные губы выделяются алой полоской. Ну, и еще ее знаменитая грудь выпирает (единственное, что в ней есть хорошего), а в остальном – ничего женственного.
Охотники прохаживались между столиков, оглядывая публику. Явной угрозы вроде не было, но от их внимательных настороженных взглядов становилось не по себе. Когда они, наконец, убрались, Оллойн негромко спросила:
– Чего это они?
– Они охотятся, – робко объяснила Амата, ее названая «младшая сестра» – певичка-ученица, которую Оллойн взяла с собой.
– В Хасетане? На кого?
– На пожирателя душ. Мне сказал по секрету Рафляб, ученик охотника Унарапа. Они ворожили и узнали, что кто-то из пожирателей душ сейчас в Хасетане. Ой, только никому не говорите, что я вам рассказала…
Об охотничьей ворожбе Клетчаб слышал, что она позволяет приблизительно определить местонахождение дичи, а сверх того от нее никакого толку. Хасетан – город большой, и слоняться вот так по ресторанам, бряцая оружием, здесь можно сколько влезет, пока все участники «охоты» не упьются вусмерть.
– Я боюсь, – прошептала Амата. – Рафляб сказал, дичь в этот раз крупная. Недаром их так много его ищет…
– Крупная или нет, никакой разноштопки, – заметил карманник Стенпе, кореш Клетчаба. – Когда они оборачиваются и уходят из своих владений, они просто люди. А для охотников знатная пожива, если его ухлопают – Истребителями станут, деньжат от государства получат, вот и набежало их столько.
– Они перво-наперво Марго против него выпустят, – хохотнул Прыгунец, другой кореш (это он катал на машине Банхета). – Она оборотню даст, и после этого голыми руками его бери и вяжи!
Стенпе засмеялся, и Клетчаб тоже засмеялся, про себя отметив:
«Ага, тебя, Прыгунец, эта оторва тоже уделала. А послушать, как ты брехал, – так ты герой, половой гигант!»
А потом он увидел Банхета.
Знаток кибадийского искусства, все в том же коричневом старомодном костюме с коротковатыми рукавами, топтался около входной арки и оглядывал зал. Вот он увидел Клетчаба с компанией, направился к их столику. Выражение лица беспомощное и встревоженное, но, похоже, этот тупак надеется, что «недоразумение» как-нибудь разрешится.
– Здравствуйте, Луджереф! – крикнул он издали. – Как хорошо, что я вас наконец-то нашел! Знаете, произошло что-то непонятное, в шкатулке оказались совсем не те фигурки…
– Чего ты гонишь такую большую волну? – усмехнулся Клетчаб. – Ну-ка, объясни попроще, а то мы в университетах не учились и книжек таких не читали.
Он выиграл. Одурачил тупака. Не каждый день он может позволить себе ужин в «Серебряном неводе». Кухня здесь дорогая, и публика собирается шикарная – почти все или высокородные, или денежные мешки. Стены задрапированы мерцающими серебристыми сетями, и такие же свисают с потолка (шторы в «Морском быке» – дешевое подражание здешнему убранству). По полу плывут в неведомые края мозаичные рыбы. Оркестр играет музыку в стиле «аквамарин» (которую Марго называет «джазом» – словечко из ее родного варварского языка).
Банхет стоял возле столика и зудел, и смотрел жалостно, растерянно моргая. Он был тут лишним – ну, его в конце концов и вытолкали.
Оллойн и Амата начали наперебой его изображать. Сейчас, четверть века спустя, Клетчаб не мог бы описать в деталях, как они выглядели. Хорошенькие, нарядные, с глянцевыми личиками… и все. А Марго, хоть она и оторва, отлично ему запомнилась, он ее мысленно видел, как на картинке.
Когда вышли из ресторана, Банхет ждал снаружи.
– Я понял, что вы меня обманули, – сообщил он дрожащим голосом. – Луджереф, я очень прошу вас, отдайте мне, пожалуйста, или настоящие «тафлариб», или деньги. Это же не мои деньги, а заказчика, и я должен что-то ему привезти. Вы понимаете, я человек небогатый, у меня могут конфисковать имущество, чтобы возместить ущерб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24