— Будем продолжать искать. Особенно теперь. Попытаемся проверить пропавших в тех местах, где он работал. — Полицейский беспомощно пожал плечами. — Но хочу предупредить: особенно не обольщайтесь.Значит, имена по-прежнему оставались всего лишь произнесенными в темноте звуками.— Вы с кем-нибудь встречались? — спросил он.— С несколькими врачами. Но я здорова.— Я не об этом. С кем-нибудь, кто способен помочь вам после всего того, что вы пережили.— Мне не нужна помощь.— Эбби, я был там... видел, что с ним...— И полагаете, что я в шоке? Травмирована?— Как вам сказать...— Просто пришлось вырвать ему глаза. — Я подняла руки. — Вот этими самыми пальцами залезла в глазницы и вытащила их оттуда. Но это не травма, Джек. Травма, когда тебя похищают. Когда сидишь в подвале с мешком на голове и с кляпом во рту, а на тебя смотрят в темноте и касаются. Вот это травма. Знать, что должна умереть и никто не придет тебе на помощь. Это травма. Спастись и обнаружить, что тебе никто не верит. Это тоже травма. Постоянно находиться в опасности вместо того, чтобы обрести покой. Еще одна травма. А это так. Способ выживания. Нет, я думаю, мне не требуется помощь. Спасибо.Пока я говорила, Кросс все больше откидывался назад, словно я хлестала его по лицу. А когда закончила, он поднялся и вышел. * * * Бен пришел во время ленча — его ленча, в больнице ленч подают в половине двенадцатого. А обед в пять. Потом долго тянется вечер, пока не наступает ночь, которая бесконечно продолжается до нового утра. Он наклонился и смущенно поцеловал меня холодными губами в щеку. На нем было симпатичное свободное пальто. Бен принес коробку шоколада; я приняла ее и положила на подушку. Он сел, и мы долго смотрели друг на друга.Потом он вытащил из кармана отполированное деревянное яйцо медового цвета с прожилками.— Граб. Это тоже тебе. Особое дерево. Сделал вчера вечером в мастерской, пока ждал тебя и надеялся, что ты вернешься.— Спасибо. Очень красиво. — Я сомкнула на деревяшке пальцы.— Хочешь поговорить? — спросил Бен.— Не особенно.— Ты что-нибудь помнишь?— Нет.Снова возникла пауза.— Сочувствую по поводу Джо, — начала я. — Она умерла.— Ты не можешь этого знать наверняка, — возразил он.— Умерла, Бен.Он встал, подошел к небольшому закрытому окну и посмотрел на голубое небо над крышами домов. Несколько минут не двигался, и я решила, что он плачет.— Эбби, — он так и остался стоять ко мне спиной, — я с ума сходил от беспокойства. Хотел тебе помочь, не оставлять наедине ссобой. Что бы ты ни подумала о наших отношениях с Джо, нельзя было убегать, словно ты решила, что я и есть убийца. Понимаю, ты на меня обиделась. Но ты могла погибнуть. Ты поступила неправильно, Эбби. Нельзя было так делать.— Бен...— Хорошо-хорошо, я прошу прощения за нас с Джо. По крайней мере мне неприятно, что ты это обнаружила таким образом. Я не извиняюсь за то, что мы были вместе, если ты захочешь, когда-нибудь мы можем об этом поговорить. Я даже не очень сожалею, что не сказал тебе об этом. Наши отношения начались неожиданно, словно мы оба окунулись с головой в воду. Признайся, это не совсем обычный способ знакомства. В нормальных обстоятельствах мы бы постепенно узнавали друг друга. А тут мы едва познакомились, и ты, опасаясь за свою жизнь, пришла ко мне в дом. Это был исключительный случай. Я не хотел начинать наши отношения, выложив все карты на стол. Боялся опять тебя потерять.— И поэтому начал со лжи?— Это не так.— Формально нет. Но морально да.— Прости, что солгал. — Он снова сел рядом со мной, и я погладила его по красивым мягким волосам.— А ты прости меня, что я убежала, — ответила я. — Угощайся шоколадом.— Спасибо, не хочу.Я взяла конфету в глазури.— Есть слова, которые приобрели для меня совершенно иное значение, чем, скажем, для тебя: темнота, тишина, зима. — Я взяла еще одну конфету. Добавила: — Память, — и положила конфету в рот.Бен тронул меня за руку — другую, а не ту, в которой я держала его деревянное яйцо, и поднес к щеке.— Я тебя люблю.— Мне кажется, я немного сошла с ума. Но теперь это прошло.— Ты выглядишь по-другому, — заметил он. — Красивой.— Я и чувствую себя по-другому.— Что ты собираешься делать?— Заработаю немного денег. Отращу волосы. Съезжу в Венецию.— Ты не хочешь вернуться?— Бен...— Я бы этого хотел.— Нет. То есть «нет» в том смысле, что мне кажется, ты этого не очень хочешь, однако за приглашение спасибо. Но я не вернусь.— Понятно. — Он положил мою руку на кровать и, не глядя на меня, один за другим расправил пальцы.— Но ты можешь назначить мне свидание и куда-нибудь сводить, — продолжала я. — В кино. Выпить коктейль. Поесть в ресторане чего-нибудь изысканного.Бен улыбнулся — робко, но с надеждой, — и от этого его глаза залучились морщинками. Нет, все-таки он замечательный мужчина, решила я. А все остальное придумала я сама.— Скоро весна, — сказала я. — Кто знает, что еще произойдет. * * * Ко мне приходил еще один человек. Конечно, меня навещали многие. Друзья — поодиночке и компаниями. С цветами, кто плакал, кто смущенно хихикал. Я наобнималась настолько, что заболели ребра. В моей палате происходило нечто вроде непрекращающейся вечеринки. Именно о такой я мечтала, когда вернулась из мира мертвых, но вместо веселья обрела другой мир — безмолвия и позора. Но теперь вдруг почувствовала себя чужой на этом празднике: веселилась и смеялась со всеми, но не очень понимала юмора.Но вот пришел этот человек. Постучал в дверь, хотя она была полуоткрыта, и ждал на пороге, пока я не пригласила его войти.— Не знаю, вы меня помните или нет... — начал он.— Конечно, помню, — ответила я. — Вы мне сказали, что у меня очень хорошие мозги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91