Это может оказаться не так просто, как вам кажется. Не исключено, что в вас живы воспоминания тех событий.— Считаете, что я заражена?— Заражена? — Айрин покосилась на меня, словно принюхивалась к запаху заразы или пыталась вычихать из себя приставучую хворь. — Нет. Но вы вели нормальную жизнь. А затем вас выдернули из нее в кошмар. Теперь вам предстоит вернуться к обыденности, и надо решить, как пережить то, что случилось. Если мы с вами поговорим, надеюсь, я сумею в этом помочь.Я отвернулась и снова заметила серость мира. А когда заговорила, то обращалась столько же к себе, сколько и к ней:— Не представляю, как я смогу приспособиться к тому, что на свете живет человек, который меня похитил, а потом собирался убить. Это во-первых. Во-вторых, моя жизнь до того, как все произошло, шла вовсе не так уж гладко. Но все равно, попробую.— Встретимся и поболтаем, — предложила Айрин. — Только вам вовсе не обязательно валяться на койке. Поговорим в более приятной обстановке.— Это было бы чудесно.— Постараюсь найти местечко, где варят настоящий кофе.— Лучше лекарства не сыскать.Айрин улыбнулась, пожала мне руку и ушла. Когда доктор Беддоз только появилась, мне хотелось повернуться к ней спиной и закрыть глаза. А теперь, стоило ей переступить порог, и я с удивлением почувствовала, что мне ее не хватает. * * * — Сэди?— Эбби! — Ее звонкий голос звучал тепло, и я испытала облегчение. — Откуда ты звонишь? Ты все еще в отпуске?— Нет-нет, Сэди, я в больнице.— Господи, что случилось?— Ты можешь ко мне приехать? Это не телефонный разговор. * * * — Откуда вы знаете, что он меня не изнасиловал?Джек Кросс сидел подле моей кровати и поигрывал туго затянутым узлом галстука. Услышав вопрос, он кивнул и сказал:— Мы не можем утверждать с абсолютной достоверностью. Но тому нет никаких свидетельств.— То есть?— Когда вас доставили в больницу, вас тщательно осмотрели. Ну и все прочее.— И?— И не обнаружили признаков сексуального посягательства.— Хотя бы что-то. — Я ощущала в себе удивительную пустоту. — Что еще случилось?— Мы восстанавливаем картину, — осторожно заметил Кросс.— Но...— И один из тех, с кем мы определенно хотим поговорить, ваш приятель Теренс Уилмотт.— Так в чем же дело?— Как бы вы охарактеризовали ваши отношения?— Почему, черт возьми, я должна об этом говорить? Какое отношение имеет к этому делу Терри?— Я же вам сказал, мы восстанавливаем картину.— У нас все в порядке, — ощетинилась я. — Есть, конечно, свои взлеты и падения.— Что за падения?— Терри тут ни при чем, если это у вас на уме.— Что?— Терри меня не похищал. Да, тот человек изменял голос, и я его не видела, но знаю: это не Терри. Я помню запах Терри, в курсе всех его достоинств и недостатков. Он скоро вернется, где бы он ни был, и вы сможете с ним поговорить.— Он не за границей.— Неужели? — Я взглянула на полицейского. — Как вы можете это утверждать?— Его паспорт в квартире.— Вот как? Значит, он где-нибудь в Соединенном Королевстве.— Да, где-нибудь здесь. * * * Я стояла перед зеркалом и видела перед собой незнакомку. Я больше не была сама собой. Худая женщина с перепутанными волосами и лицом в синяках. Пепельно-серая кожа. Выпирающие кости. Напуганные, остекленевшие глаза. Я была похожа на покойницу. * * * Я встретилась с доктором Беддоз во дворике больницы, потому что, несмотря на холод, мне ужасно хотелось выйти на улицу. Сестры подобрали мне невероятных размеров землянично-красное пальто. Дворик был явно задуман для того, чтобы давать успокоение нервным больным: он был слишком тенистым для травы, но в нем посадили растения с большими зелеными листьями, а средоточием всего сделали фонтан — бронзовая чаша постоянно переполнялась, и вода бежала из нее наружу. Несколько минут я оставалась там одна и подошла взглянуть на фонтан. Сначала он показался мне приспособлением для разбазаривания воды, но потом я заметила у основания отверстия и предположила, что они всасывали воду в себя. И так беспрестанно — круг за кругом.Айрин Беддоз принесла нам по кружке кофе и упакованные в целлофан пирожные. Мы сели на сыроватую деревянную скамью, и она показала на влажный орнамент чаши:— Ее поставили, потому что считается, что это успокаивает и вызывает нечто вроде японского дзена, а у меня от нее мурашки по коже.— Почему?— А разве не было кое-кого в аду, кого приговорили целую вечность наполнять водой огромный глиняный кувшин, в котором была дыра?— Я этого не знала.— Мне не следовало вам говорить. Испортила впечатление.— А мне он нравится. Особенно веселый звук.— В нем весь смысл.Мне было приятно, но немного странно сидеть на улице солнечным зимним днем. Я только пригубила кофе. Следовало соблюдать осторожность. Я чувствовала, что уже на пределе. Слишком много кофеина — он меня доконает.— Ну как дела? — спросила она. И ее вопрос показался мне немного неподходящим началом.— Знаете, что мне не нравится в больнице? Люди прекрасные и все такое, у меня отдельная палата с телевизором, но все-таки что-то не то, когда к тебе входят без стука. Заявляются люди, которых я никогда не видела, — убирают комнату, приносят еду. Те, кто повежливее, здороваются, другие обходятся без этого.— Вы напуганы?Я ответила не сразу. Сделала глоток кофе и откусила от пирожного. А затем призналась:— Да, разумеется. Боюсь думать о том, что случилось, но вспоминаю опять и опять, будто я снова там и никогда не выберусь. На меня наваливается прошлое, точно я под водой — тону в своей памяти. Большую часть времени стараюсь отогнать воспоминания — оттолкнуть от себя. Может быть, это неправильно? Как вы считаете, полезнее дать им волю?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91