Но я не могла бежать и одновременно сосредоточиться. Останавливаться нельзя! А потом — свет в окне. И улица с домами. Некоторые заколочены досками. У других на дверях и окнах толстые металлические решетки. Но в одном горел свет. Вот он — момент прозрения. Я хотела подбежать к двери, кричать и колотить кулаками. Но испугалась, что, если стану буянить, жильцы просто прибавят громкость в телевизоре, а он подойдет и снова отведет меня назад.Сходя с ума, я просто нажала на кнопку звонка и услышала, как он брякнул внутри. Ответьте! Ответьте! Ответьте! Наконец я различила шаги, но такие медленные, тихие, шаркающие. Пошло не меньше миллиона лет, прежде чем дверь отворилась. Я навалилась на створку и рухнула в проем.— Пожалуйста, полицию.И, уже лежа на полу и царапая пальцами чей-то линолеум, я поняла, как трудно разобрать мои слова. Часть вторая — Хотите, чтобы я сделала официальное заявление?— Позже, — ответил он. — А пока просто поговорим.Сначала я не могла как следует разглядеть его. Он был только силуэтом на фоне окна в больничной палате. Мое зрение не выносило света, и мне приходилось отворачиваться. Но когда он подошел ближе к кровати, я различила черты его лица, короткие каштановые волосы и темные глаза. Он был инспектором Джеком Кроссом. Человеком, на которого я теперь могла перевалить все. Но сначала требовалось очень многое объяснить.— Я уже с кем-то говорила. С женщиной в форме. Джексон.— Джекмен. Я знаю. Однако хочу выслушать вас сам. Что вы запомнили в первую очередь?Вот так я и рассказывала свою историю: он задавал вопросы, а я пыталась на них ответить. Прошел час. Инспектор замолчал, а я поняла, что сказала все, что могла. Пауза длилась несколько минут. Он не улыбался, даже не смотрел в мою сторону. Одно выражение лица сменяло другое: смущение, разочарование, глубокая задумчивость. Он потер глаза.— Еще два момента, — наконец произнес он. — Последнее, что вы запомнили? Себя на работе? Или дома?— Извините. Все очень смутно, — ответила я. — Помню себя на работе. Какие-то кусочки квартиры. Но точно сказать не могу.— Значит, вы не помните, чтобы встречались с этим человеком?— Нет.Инспектор вынул из бокового кармана маленькую записную книжку и ручку.— Перечислите те, другие, имена.— Келли, Кэт, Фрэн, Гейл, Лорен.Он записывал, пока я говорила.— Что вы помните о них? Вторые имена? Фамилии? Где он с ними познакомился? Что с ними сделал?— Я вам сказала все.Инспектор захлопнул книжку, вздохнул и встал.— Подождем, — проговорил он и ушел.Я уже успела привыкнуть к темпу больничной жизни — ее неспешному течению с продолжительными паузами — и удивилась, когда меньше чем через пять минут инспектор вернулся с человеком старше себя, в безукоризненном костюме в тонкую полоску. Из нагрудного кармана выглядывал белый платок. Он взял табличку со спинки кровати с таким видом, словно это было что-то надоедливое. Не спросил, как я себя чувствую. А посмотрел в мою сторону, будто о меня споткнулся.— Это доктор Ричард Бернз, — объяснил полицейский инспектор Кросс. — Он занимается вами. Мы собираемся перевести вас в отдельную палату. С телевизором.Доктор Бернз повесил на место табличку и снял очки.— Мисс Девероу, нам придется с вами серьезно повозиться, — объявил он. * * * Студеный воздух ударил в лицо так, будто я получила пощечину. Я вздохнула и увидела, как пошел парок изо рта. Холодный свет резанул по глазам.— Все в порядке, — успокоил меня инспектор Кросс. — Если хотите, можете вернуться в машину.— Ничего, мне нравится, — ответила я и вздохнула полной грудью. Абсолютно синее небо, ни облачка, только отмытый до блеска солнечный диск, который не посылал тепла. Все сверкало. В этот морозный день грязнуля старина Лондон выглядел великолепно.Мы стояли на улице перед рядом домов. Некоторые забиты досками, на других — металлические решетки на окнах и дверях. В маленьких садиках заросли кустов и всякий хлам.— Это здесь?— Номер сорок два. — Кросс показал на противоположную сторону улицы. — Вот сюда вы постучались и до полусмерти напугали Тони Рассела. Это-то вы по крайней мере помните?— Как в тумане, — призналась я. — Я панически боялась, что он гонится за мной по пятам. Бежала наобум — только бы оторваться.Я посмотрела на дом. Он казался таким же покинутым, как все остальные на улице. Кросс склонился над дверцей машины и достал из салона теплую куртку. На мне был странный набор вещей с чужого плеча, которые нашлись в больнице. Я старалась не думать о женщинах, которые носили их до меня. Кросс вел себя приветливо и раскованно. Словно мы с ним направлялись в паб.— Надеюсь, вы сумеете пройти по своему следу? — спросил он. — С какой стороны вы прибежали?Это не вызвало трудностей. Я показала в конец улицы, противоположный тому, откуда мы шли.— Что ж, в этом есть смысл. Давайте прогуляемся.Мы направились дальше.— А этот человек, — начала я. — Из номера сорок два...— Рассел, — подсказал инспектор. — Тони Рассел.— Он его не видел?— Старина Тони Рассел — никудышный свидетель, — хмыкнул Кросс. — Слава Богу, захлопнул дверь, запер на замок и набрал 999.В конце улицы я ожидала увидеть новый ряд домов, но мы оказались у угла огромного заброшенного строения. Стекла в окнах выбиты, двери заколочены досками. Прямо перед нами располагались два арочных прохода, дальше были другие.— Что это?— Владение Браунинга, — объяснил Кросс.— Здесь кто-нибудь живет?— Оно подлежит сносу уже двадцать лет.— Почему?— Потому что это абсолютный гадючник.— Скорее всего меня здесь и держали.— Вы это помните?— Я прибежала с этой стороны. Должно быть, выскочила из какого-нибудь арочного прохода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91