Он была рада, что избавилась от тягостной родительской опеки. Ей хотелось вывести Рентона на чистую воду. И, возможно даже, раскрутить его на шмаль.
А Рентон вспоминал прошедшую ночь и, холодея от ужаса, гадал о том, чем и с кем занималась Диана, чтобы приобрети такой сексуальный опыт и такую уверенность в себе. Он чувствовал себя не двадцатипятилетним, а пятидесятипятилетним и был уверен, что все окружающие пялятся на них.
Во вчерашней одежде он казался помятым, потным и уставшим. А на Диане были чёрные лосины, почти такие же тонкие, как колготки, и белая миниюбка. Ей вполне хватило бы и одной из этих одёжек, подумал Рентон. На станции «Хэймаркет» какой-то парень уставился на неё, пока Рентон покупал «Скотсмен» и «Дэйли Рекорд». Он это заметил и, необычайно разозлившись, вызывающе посмотрел на него и заставил отвести взгляд. Возможно, подумалось ему, он просто перенёс на него отвращение к самому себе.
Они зашли в магазин грампластинок на Дэлри-роуд и начали перебирать конверты альбомов. Рентон был взвинчен до предела, похмелье стремительно нарастало. Диана протягивала ему конверты, заявляя, что эта платинка «супер», а та «просто блеск». Он считал большую часть из них дерьмовыми, но у него не было сил спорить.
- Здоруво, Рентс! Как дела, чувачок? - Чья-то рука ударила его в плечо. Ему показалось, что его кости и нервы на мгновение проткнули кожу, словно проволока - пластилин, и тут же заскочили обратно. Он обернулся и увидел Дика Свона, брата Джонни Свона.
- Нормально, Дик. А ты как? - ответил он с напускной небрежностью, под которой скрывалось бешеное сердцебиение.
- Помаленьку, босс, помаленьку, - Дик заметил, что Рентон не один, и посмотрел на него с многозначительным видом. - Ну хорошо, я пошёл. Пока. Если увидишь Дохлого, скажи, чтобы перезвонил мне. Этот ублюдок должен мне двадцать фунтов, блядь.
- Мы ж с тобой друзья.
- Просто он гонщик. Ну ладно, пока, Марк, - сказал он и повернулся к Диане: - Пока, цыпка. Твой парень даже не познакомил нас. Наверно, у вас любовь. Смотри за ним в оба. - Когда Дик ушёл, они смущённо улыбнулись над этим первым взглядом на них со стороны.
Рентон понял, что ему нужно остаться одному. Похмелье становилось невыносимым, и он больше не мог с ним справляться.
- Э, слушай, Диана… мне пора идти. Стрелка с друзьями с Лейте. Футбол и всё такое.
Диана посмотрела на него с усталым, всё понимающим видом, сопроводив свой взгляд странными звуками, которые показались Рентону похожими на кудахтанье. Ей стало досадно, что он уже уходит, а она ещё не успела спросить его про травку.
- Дай мне свой адрес, - она вытащила из сумки ручку и клочок бумаги. - Только не пиши Форрестер-Парк, дом 1, - добавила она с улыбкой. Рентон написал свой настоящий адрес на Монтгомери-стрит только потому, что ему было очень погано и он не смог придумать ничего другого.
Когда она ушла, он почувствовал страшное отвращение к самому себе. Он не мог сказать, чем оно было вызвано: тем, что он занимался с ней сексом, или сознанием того, что он больше не сможет этого сделать.
Но в тот же субботний вечер он услышал звонок в дверь. Рентон был на мели, и поэтому остался дома и смотрел по видаку «Брэддока 3». Он открыл дверь и увидел Диану. Она снова была накрашенной и такой же желанной, как накануне.
- Заходи, - сказал он, думая, удастся ли ему приспособиться к тюремному режиму.
Диане показалось, что пахнет травкой. Она на это надеялась.

Прогулка по «Лугам»

Все бары, это самое, забиты местными придурками и фестивальными типами, которые здесь догоняются, а потом идут на следующий спектакль. Некоторые спектакли довольно классные… но цены на билеты, это самое, кусаются.
Бегби обоссал себе джинсы…
- Обоссался, Франко? - спрашивает его Рентс, показывая на мокрое пятно на его вытертых голубых «денимах».
- Хуй тебе в рот! Это вода, блядь. Руки, на хер, мыл. Тебе этого не понять, рыжий! - Чувак терпеть не может воду, особенно, мыльную.
Дохлый высматривает тёлок… он просто помешан на девицах. В компании чуваков он типа как скучает. Может, поэтому тёлки на него ведутся; или может, наоборот. Да, наверно, наоборот. Метти тихо разговаривает с самим собой, головой качает. С Метти, это самое, что-то не так… это не «чёрный». У него что-то с психикой, типа как глубокая депрессия.
Рентон спорит с Бегби. Лучше бы Рентс, это самое, попридержал язык. Этот Бегби, это самое… он как бы тигр, бля. А мы обычные трусливые кошаки. Домашние кошки, типа.
- У этих ёбаных сук есть бабки. Ты постоянно пиздишь за то, что надо мочить богачей, за анархию и за всё это говно. А теперь чё, засрал? - Бегби стебётся над Рентсом, и это очень скверно и всё такое: тёмные брови над ещё более тёмными глазами и густые чёрные волосы, чуть-чуть длиннее, чем у бритоголовых.
- Ни хера я не засрал, Франко. Просто мне не до этого. Мы классно сидим. У нас есть «спид» и «экстази». Давай просто веселиться. Может, лучше пойти в какой-нибудь рейв-клуб, а не шляться всю ночь по этим ёбаным «Лугам»? Они там поставили охуенный шатёр, а наверху ярмарка, бля. Кругом полно мусоров. Слишком много шума, брат.
- Я не хожу в ёбаные рейв-клубы. Ты же сам говорил, что это для детей, бля.
- Правильно, но тогда я ещё не знал, что это такое.
- А я не желаю, на хер, знать, что это такое. Пошли прошвырнёмся по барам и заловим какого-нибудь пидораса в параше.
- Не-а, я в этом не участвую.
- Ёбаный ссыкун! Ты насрал себе в штаны ещё на прошлой неделе, в «Булл-энд-Буше».
- Не насрал я. Просто вся эта хуйня была никому не нужна, и всё.
Бегби смотрит на Рентса и, это самое, весь аж напрягается. Он наклоняется вперёд, и мне кажется, он сейчас типа как звезданёт малыша Рентса, да.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101