— Что ты взял? — я боялся, что он покажет нож.
Мое сердце буквально остановилось, когда из-под сиденья он вытащил обрез.
— Не пойдет, приятель. Ни хуя не пойдет.
Я рванулся вон из машины, но его рука схватила мою.
— Расслабься? Неужели ты не понял, что он ни хера не заряжен? Ты же знаешь меня, Джок, черт возьми. Мокруха не моя на хрен специальность, и никогда таковой не была. Прояви же немного здравого смысла, дружище.
— Ты говоришь мне, что это ружье не заряжено?
— Конечно оно не заряжено в пизду, чувак. Ты, что, думаешь я, блядь, полоумный? Делаем это так — нам не нужно никакого насилия. Никакого усугубления, никто не пострадает. Голос внутри меня сказал: люди меняются, когда ты наставляешь на них ствол. Вот как я это вижу: мы хотим наши деньги. Нас не колышет увечить этого мудака; мы просто хотим получить долг. Если ты пустишь в дело эту биту, то можешь запросто сделать из него отбивную. Тогда мы не получим никаких денег, и загремим в чертов Скрабс. Мы терроризируем его, показываем ему это, — он размахивал стволом, который теперь казался жалкой игрушкой, — и Уитворт выкладывает нам купюры.
Я был вынужден допустить, что если следовать логике Гари, то все выглядит гораздо проще. Напугать Уитворта было предпочтительней, нежели уделать его в говно. Замеси мы этого козла, и он, возможно, тут же соберет команду для мести. А если напугать его до чертиков этим стволом, то он поймет, что с нами не стоит качать права. Мы знали, что обрез не заряжен, а Уитворт нет. Кто в таком случае рискнет на нас потянуть?
Квартира Уитворта находилась на первом этаже типового для шестидесятых домика с отдельным выходом в небольшом муниципальном округе рядом с Квинсбридж Роуд. Было уже темно, хотя и не так, чтобы глаза выколи, когда мы припарковали машину в нескольких ярдах от парадного. Я колебался, надевать ли шлем, затем решился не надевать. У Гари не было маски и, кроме того, мы хотели, чтобы Тони Уитворт видел, кто наставляет на него обрез. Вместо этого я спрятал биту под моим длинным пальто, когда мы вышли из машины.
— Жми в этот долбанный звонок, — приказал Гари.
Я нажал кнопку.
В холле включился свет, просачиваясь сквозь щель поверх двери. Гари просунул руку под свое пальто. Дверь открылась и перед нами с настороженным видом стоял мальчик лет восьми в футболке Арсенала.
— Тони дома? — спросил Гари.
Я не рассчитывал на это. Я превратил Уитворта в мультипликационный персонаж, стереотипного болтливого сутенера-спекулянта, задавшись целью оправдать то, что мы собирались с ним сделать. Я никогда не представлял его, как реальную личность, с детьми, с людьми, зависевшими от него, и возможно даже любившими его. Я пытался дать знак Гари, что это было безмазовое время и место, но маленький мальчик убрался назад в дом, и почти одновременно в дверях появился Уитворт. На нем была белая майка и джинсы, и на его лице застыла лучезарная улыбка.
— Парни, — широко осклабился он. — Рад вас видеть! У меня есть для вас кое-что, если... — он запнулся на середине предложения побледнев как полотно, и его глаза расширились. Часть его физиономии, казалось, сморщилась, словно его хватил какой-то удар.
Гари выхватил ствол и наставил прямо на него.
— О нет, пожалуйста, о боже, у меня есть то, что тебе нужно, Гэл, это то, что я пытался сказать... Джок...
— Гэл, — начал я, но он проигнорировал меня.
— У нас тоже есть, что тебе нужно, мудак! — крикнул он Уитворту и спустил курок.
Раздался оглушающий грохот, и Уитворт, казалось, исчез в доме. На мгновение это выглядело как театральная иллюзия, словно его там вообще никогда не было. В эту долю секунды я подумал, что стал жертвой заранее спланированного розыгрыша между Гэлом и Тони Уитвортом. Я даже засмеялся. Затем я глянул в прихожую и увидел там лежащее, содрогающееся в конвульсиях, тело Уитворта. То, что когда-то было его лицом, теперь стало смятой, сдавленной массой крови и серого вещества.
После я ничего не помнил, пока не пришел в себя в машине. Мы ехали по Боллс Понд Роуд. Затем припоминаю, что мы вышли из нее, пересели в другую тачку и направились обратно в сторону Стоук Ньюингтон. Гари начал смеяться, и говорил без умолку, словно закинулся спидом.
— Ты видел долбанную голову этого козла?
Я чувствовал себя так, как будто вмазался героином.
— Видел, да? — переспросил он, затем схватил мое запястье. — Джок, мне действительно жаль, блядь, дружище, жаль, что ты оказался вовлечен. Я не мог сделать этого в одиночку. А я должен был сделать это, Джок, должен был избавиться от этого мудака. Когда я сидел в Скрабс, ты понимаешь, то слышал все о нем. Он крутился все время у нашего дома, охаживая Мардж, светя на хрен свои чертовы бабки. Мардж раскололась, Джок, рассказала мне всю эту отвратительную историю. Конечно я не виню ее, Джок, не в этом дело, это была моя ошибка, что меня повязали. Я должен был находиться там; любая женщина без гроша в кармане, когда ее мужик загремел на нары, будет соблазнена каким-нибудь задроченным хуем, крутящимся вокруг нее с лаве. И эта пизда измывалась над маленькой Лизой, Джок. Заставляла ее садиться ему на колени, ты просекаешь, что я здесь говорю, Джок? Да? Ты сделал бы то же самое, Джок, только не возражай мне, твою мать, потому что ты тогда окажешься лжецом; если бы это был твой чертов ребенок, ты бы сделал то же самое. Ты и я, мы одно целое, Джок, мы приглядываем друг за другом, мы присматриваем за нашей собственностью. Я сделаю для тебя эти бабки, как только, так сразу, Джок. Я, черт возьми, клянусь, что сделаю это, поверь мне, приятель, я разберусь со всем этим. Я не смог бы поступить по-другому, Джок, это просто мучило, гноилось внутри меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14