Добро пожаловать обратно в Шотландию, ага. У этого ебаря, Кузена Доуда, этого псевдосаксонца, североевропейца, толстозадого обывателя, недотраханного гуннского ничтожества, этого троглодита-мутанта из трущоб западного берега, еще хватает нахальства цитировать что-то там по-латыни, цитировать — мне, средиземноморскому Человеку Возрождения. Он делает глоток и поднимает свой стакан:
— Urbi et orbi.
— Твое здоровье, similia similibus curatur, — язвительно ухмыляюсь я.
Зрачки кузена Доуда вдруг расширяются, как черные дыры, засасывающие в себя все вокруг.
— Не знаю этого выражения, — говорит он с неподдельным, невъебенным, я бы даже сказал, восхищением. — А это что значит?
Я тоже не знаю, что это значит, но я никогда не признаюсь в этом Кузену Доуду, этому жирному мудаку.
— Вино для опохмелки, — подмигиваю я. — Очень даже подходит к случаю.
Кузен Доуд наклоняет голову и внимательно смотрит на меня.
— Ты, я вижу, человек интеллигентный. Приятно встретить кого-то, кто с тобой на одной волне, — он трясет головой, и у него на лице появляется страдальческое выражение, — а самое грустное, я очень мало встречаю людей, которые со мной на одной волне.
— Как я тебя понимаю. — Я сочувственно киваю.
— Ну вот, скажем, этот твой приятель Урод, прикольный парень, но нет в нем остроты ума. А у тебя, у тебя это есть. — Он постукивает указательным пальцем по виску. — Да, Урод говорит, что ты типа фильмы снимаешь и все такое.
Странно, что Мерфи отрекомендовал меня так положительно. Не порнушка, а фильмы — не меньше. Меня это прикалывает и настраивает на несколько сентиментальный лад. Мне даже приходит в голову, что я был, наверное, слишком жесток к моему приятелю с липкими пальцами.
— Ну, мы пытаемся что-то сделать, Доуд. Как говорится: ars longa, vita brevis.
— Искусство вечно, время коротко, о, одно из моих любимых, — кивает он и улыбается по все тридцать два зуба.
И тут наконец подгребает Мерфи, и вид у него малость странный. Когда Доуд уходит отлить, я позволяю себе скорчить недовольную мину.
— Еб твою мать, где ты шлялся? У нас нету времени бегать до Типперери и обратно. Пришлось тут сидеть и выслушивать этого мудака. А он кого хочешь своей болтовней заебет!
Но он, похоже, чертовски доволен собой.
— Ну, я ниче не мог поделать, брат, я там Джун встретил. Помог ей убраться, так нада было, понимаешь?
— Ага, — понимающе киваю я. Вообще-то мне следовало догадаться. Этот Урод вообще не способен противиться никаким искушениям, он по жизни такой, а я тут типа в отчаянном положении, пока он там с Джун тусуется. Лично я бы о ней и не вспомнил, тем более у нее дети, и вид у нее слишком замотанный и поблекший, хотя, все-таки надо быть справедливым, при такой жизни кто угодно поблекнет.
— Ну, и как там Джун? — спрашиваю я, сам не знаю почему. Ну, в смысле, мне в общем-то наплевать.
Урод складывает губы в трубочку и выдыхает воздух с вульгарным и слишком громким звуком, как будто он пернул. Это, наверное, означает некоторое смущение.
— Выглядит она ужасно, если честно, брат, — говорит он, и тут Кузен Доуд возвращается из сортира и делает заказ по второму кругу.
— Да уж, готов поспорить, — киваю я, — и все мы знаем почему.
Доуд поднимает стакан лагера и чокается с Уродом.
— Здорово, Урод! Твое здоровье.
Потом он повторяет это упражнение со мной, и я изображаю фальшиво-дружелюбную ухмылочку.
Во мне растет раздражение насчет всей этой компашки, и я улыбаюсь молодой барменше своей лучезарной улыбкой, которая, будь я помоложе, конечно, заставила бы се бессознательно поправить волосы. А теперь все, что я получаю в ответ, — безразличное движение уголком рта.
Мы обходим еще несколько баров и направляемся в город, а там случайно заходим в знаменитое «Сити Кафе» на Блэйр-стрит, я там раньше всегда тусовался, в прежние времена. Я замечаю бильярдные столы, раньше их не было. А теперь вот поставили — привлекать простофиль. Меня уже окончательно задолбало жужжание Кузена Доуда, так что я просто счастлив увидеть Мики Форрестера, который подходит к нам с совершенно дебильной с виду, но весьма сексуальной блядюшкой на прицепе.
Я, наверное, получу почетное звание Мистер Сама Популярность в «Сити Кафе», я реально поднял им качество клиентской базы. У меня на буксире — самая что ни на есть наркоманская рожа из Лейта, Хан из Уиджи, а теперь еще и паршивый Форрестер, одетый в какие-то лохмотья с претензией на стиль. Мне вдруг кажется, что я стал героем какого-то дешевого сериала. В общем, к закрытию заведения бармена гарантированно хватит кондратий.
— Это Мики Форрестер, — говорю я Доуду. — У него доля в паре саун, так что он управляет конюшней весьма аппетитных лошадок, которые трудятся в поте лица. Он их подсаживает на героин, чтобы у них был стимул работать, в смысле, себе на дозу.
Доуд поворачивается и кивает, глядя на Мики с легким неодобрением и завистью пополам.
— Ну да, Охотник тоже теперь занимается чем-то подобным, — говорит Урод. Эта вялая идиотская гримаса трудного подростка из неблагополучной семьи все еще липнет к его лицу, как дерьмо к подошвам, даже после стольких лет.
Я качаю головой.
— Охотник их просто пялит, потому что иначе ему бы никто не дал, — говорю я. Этот нарк начинает меня беспокоить. Я безотчетно нащупываю в кармане бутылек GHB, которым Охотник снабдил меня не далее как сегодня. Еще один очень даже полезный чувак, в своей области. Я притягиваю Урода к себе, чтобы шепнуть ему на ухо пару слов, и вижу, что его ухо забито коричневой серной пробкой. Я с отвращением морщу нос — запашок еще тот.
— Нам с Мики нужно поговорить об одном деле. — Я сую ему в руку двадцатку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175