Я лишь улыбаюсь, неопределенно подтверждая ее догадку. — Я так и знала! — Она бросает на меня оценивающий взгляд. Здесь молодые девчонки так на тебя смотрят, в Эдинбурге и Лондоне так на тебя смотрят тетки в два раза старше. Я из задрипанного Лейта, ох-ох-ох…
Когда я подхожу к их столу с напитками, выясняется, что они уже совсем тепленькие, даже Ширли Дункан. Эстель смотрит на меня и оборачивается к Мэрилин, третьей из присутствующих девушек.
— Она сейчас в настроении поохотиться, — подхихикивает она и кашляет, подавившись напитком.
— Что, не в то горло попало? — улыбаюсь я, ловя взгляд Ширли Дункан. Взгляд у нее, надо сказать, забитый, какой-то травмированный. Определенно она — самая страшненькая из всех трех.
— Странно, обычно у нее все выходит из горла, — смеется Мэрилин, и Эстель пихает ее локтем. Я стараюсь обуздать свои природные инстинкты, чтобы не нацелиться на Мэрилин, и даже Эстель сгодилась бы на крайняк, но дело есть дело.
Ширли выглядит очень смущенной. Да, в этой теплой компашке она явно случайный человек.
— А чем ты занимаешься, Саймон? — робко спрашивает она.
— Да пиаром. По большей части рекламой. Я недавно вернулся в Эдинбург из Лондона, раскрутить кое-какие проекты.
— А в какой области?
— Кино, телевидение, все в этом роде, — говорю я. В общем, сижу, как говорится, жую дерьмо, потом заказываю еще выпить, и прямо вижу, как прыщи на их лицах становятся все больше и краснее, по мере того как алкоголь проникает в организм, зажигая их, как маяки, а гормоны играют просто повсюду Да, это как тот рекламный щит в Вегасе, на котором написано: МНЕ, ПОЖАЛУЙСТА, ЧЛЕН.
И я уже знаю то, что эта Эстель ебучая работала бы у меня на Кингз-Кросс просто за ужин, если б я ею занялся по полной программе. Да, есть такие стремные цыпочки, от них так и разит катастрофой, трудное детство и все такое… извращенец-папаша или, скажем, отчим… психическая травма на всю оставшуюся жизнь, рана, которую не залечишь, что-то вроде социальной экземы, вроде бы все и нормально, болезнь никак себя не проявляет, но она только и ждет момента, чтобы прорваться. Это — в глазах, такой гибельный признак болезни, болезненного стремления одаривать разрушительной любовью самую что ни на есть злую силу, все одаривать и одаривать — до тех пор, пока она тебя не поглотит. Такие штучки всю жизнь проводят под знаком жестокого обращения, они прямо сами на это напрашиваются, добровольные жертвы — они изначально были запрограммированы охотиться на следующего обидчика, так же яростно и безустанно, как хищники охотятся на них самих.
Ночь растекается над Клатти, и я отделяюсь от Эстель и Мэрилин, вместе с Ширли Дункан, к полному их изумлению, да и к ее изумлению — тоже. Она вся такая жирная и свежая, и я чувствую себя одновременно и коварным соблазнителем, и социальным работником, и вскоре мы уже целуемся и направляемся в сторону моего отеля. Она говорит: — Я всего один раз это делала…
Когда мы оказываемся в постели, я сжимаю зубы и думаю об афере. Я напряжен, как член. Мои руки скользят по ее тяжелым грудям, вверх-вниз — по этим отвислым штуковинам и по лунному пейзажу необъятной задницы. Я еще толком в нее не засунул, а она уже кончила. Замечательно. Вот, кстати, повод потренироваться в технике сдерживания оргазма. Я на миг замираю в притворном напряжении, выдаю тихий стон и совершаю спазматические толчки тазом, симулируя бурную эякуляцию.
Я понимаю, что вот сейчас я в первый раз в жизни сымитировал оргазм. Ощущения несколько странные, но я доволен.
И только когда наступает утро, я проникаюсь размерами своего самопожертвования и едва сдерживаю тошноту. Она вылезает из кровати и говорит:
— Мне пора, я сегодня с утра работаю.
— Что? — говорю я, слегка встревоженный. — Сегодня же «Рейнджеры» не играют. То есть сегодня они на выезде.
— Да нет, я уже не работаю на Иброксе . На прошлой неделе уволилась. Теперь я работаю в турагентстве.
— Ты не…
— Все было так хорошо, Саймон. Я тебе позвоню! Все, я побежала, а то опоздаю. — И она уже за дверью, а я лежу, весь как будто оплеванный, изнасилованный жирной вонючей сучкой, и все — из-за этого придурка Скрила!
Я съедаю гостиничный завтрак, иду на Куин-стрит и звоню Скрилу на мобильный. Он весь — оскорбленная невинность, но этот скользкий чувак меня подставил, и я это знаю.
— Я не знал, брат, честное слово. Ну, да ты не расстраивайся, поболтайся с ней еще, а она, может, подскажет, кто еще там работает.
— Хм-м. — Я отключаюсь, очень надеясь, что у Никки дела продвигаются лучше, чем у меня.
47. «…Вездесущие Чипсы…»
Я вся — усталая и больная. Мы с Мел и Крсйгом снимались в сцене на боксерском ринге. Хорошо еще, мне потом не пришлось с ним трахаться. В сценарий внесли изменения, это было первое, что мы заметили, когда пришли утром в Лейте — кий боксерский клуб. Рэб занимался установкой камеры, и он подошел ко мне.
— Ты не должна была этого делать, этого не было в сценарии. Я ничего ему не отвечаю, но подхожу к Саймону.
— А что это еще за дополнение? «Джимми достает восемнадцатидюймовый дилдо, с головками на обоих концах. По всей его длине нанесены мерные насечки».
— Ага, — говорит он, движением руки подзывая Мел. — Мне показалось, что надо ввести еще один элемент напряжения между девушками перед большой сценой лесбийской любви. А то все было слишком мягко, слишком по-сестрински, слишком уютно. Я подумал, что лучше будет показать характеры, доведенные до крайности. Они не хотят делить Тома, обе хотят эксклюзивное право на его член, понимаешь?
Я смотрю на Мел, и она похлопывает меня по руке.
— Все будет хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175