Потом вспомнил, бросился к столу и быстро выволок катушку липкой ленты. Этой лентой следовало укреплять пушки в самых неожиданных местах, например, под сиденьем стула, на котором сидишь, или клеить пленных.
– Шеф, мне очень понравилось все, что ты рассказал, но я все равно не понимаю, как она взнуздала наш отдел, да еще так круто, что мы похожи скорее на пожарных, чем на особистов?
Он прошел к выходной двери, поставил квартиру на сигнализацию. Знал, как это делается, не хуже меня. Я решил на этот раз так легко не отставать.
– Шеф, что ты знаешь такого, что заставляет меня подсознательно всего сегодня бояться?
Он посмотрел на меня своими большими, зелеными, как бутылочное стекло, глазами. За такие глаза в Голливуде ему предложили бы ангажемент без знания актерского ремесла и даже без языка. И я уверен, для него специально писали бы роли – как он смотрит на героиню, а остальное она сама делает.
– Шеф, что в этом деле не так?
Он очень хотел что-то сказать, я прямо читал в его миллионодолларовых глазах волнение и почти дружеское участие. Но это длилось недолго, всего-то пару секунд. Он захлопнулся, как устрица, усмехнулся своей впечатлительности и открыл дверь. Момент был упущен.
– Работай самостоятельно. Я – только на подхвате.
Глава 4
Я проснулся в незнакомой постели, и сначала мне это очень понравилось – мягко, уютно, удобно. Потом мной почему-то овладела паника. Я сунул руку под соседнюю подушку, «пушки» там не было, тогда я все равно скатился с кровати, вдруг успею закрыться…
Потом я все вспомнил. Все мои «пушки», и «узи» тоже, висели на спинке очень красивого стула с резной дубовой спинкой. Еще на столе были разложены причиндалы для смазки и чуть не полста коробок разных патронов.
Не спуская глаз с патронов, я поднялся на ноги. Все было правильно, патроны были на месте, я был на месте, я собирался их в кого-то выпулить, и кто-то скоро умрет. Подумать только, я еще не начал ходить в церковь, только пробовал украдкой креститься на колокольни, и вдруг – собираюсь холодно и с наибольшей эффективностью замочить, может быть, даже не одного, а нескольких людей, которые об этом не подозревают.
Да, скорее всего сразу до виновника всех этих событий не добраться, придется сначала пройти его окружение, телохранителей, горилл, попок… К тому же работать придется в образе и одному. А это значит, что ментов для ареста не вызовешь, оперативникам задержание не сдашь, все – сам.
Но пока следовало начать, как говорят англичане – первые вещи сначала. Я успокоил дыхание и попытался выровнять пульс. Потом сходил в душ.
Душ был великолепный, с такой сантехникой, что я просто не видел ничего подобного даже в западных фильмах. Потом неторопливо оделся.
Вообще-то я собирался сначала посидеть с документами, которые мне вчера поздно вечером забросил курьер, а это значило, что можно пожить в тренировочном. Это было особенно приятно потому, что, как я видел в свое окошко, выходящее, естественно, в наш крохотный внутренний дворик, в котором, как я и предсказывал, стояла теперь, помимо двух хозяйских машин, моя темно-серая «Волга», – итак, я видел, на улице бушевала метелица. Этакая ласковая, январская, московская метелица, с крупными хлопьями снега под одиноким фонарем, со свежим, очень мягким снегом на подоконнике, с ранними, изумительными по глубине тона сумерками, густеющими над этими старомодными крышами.
Потом я увидел, как Анатолич вышел во двор, зачем-то подышал на руки, посмотрел на небо, достал, как фокусник, из-за двери лопату для снега и стал прокладывать первую, узенькую еще тропинку к воротам. Правильно, первый проход для возможных гостей, мало ли кто теперь пожалует. Когда поселился этот чужак, то есть я.
Я не сомневался, что он видел свет в моем окне, и гадал, что я буду делать. И удастся ли мне сделать хоть что-то. Кстати, мог он что-нибудь знать? Нет, вряд ли. Я убрал постель и потащился на кухню. Там уже весело полыхали газовые плиты. При виде их я сразу понял, почему вчера нам так быстро подали совершенно свежий кофе.
Воеводина посмотрела на меня смеющимися глазами. Я не знал, что ее развеселило, но это сразу же наладило доверительный контакт. Она подала мне большой заварочный чайник и в особую вазочку положила кучу печенья, от которого я едва сумел отказаться – настолько оно было аппетитным.
Потом, предупредив, что могу и не выйти к завтраку в девять, который теперь мне полагается есть вместе с хозяйкой, я поднялся наверх. После третьей чашки чаю я почувствовал, что еще и не начинал жить по-настоящему, а следовательно, пора было браться за работу.
Материалов о смерти Вероники Аверьяновны Ветлинской, которой на момент смерти было 25 полных лет, было не очень много. Ее нашли два года назад, в один из последних дней зимних каникул мальчишки, которые чистили лед Борисовских прудов под каток. Она плавала в темной стылой воде лицом вверх.
Опознание прошло довольно уверенно, потому что сохранилась меховая курточка, зубная карта и кольцо. Конечно, палец распух, но к кольцу это отношения не имело. Скорее, наоборот, подделывать нательные украшения на утопленниках настолько неприятно, что даже матерые мочилы на это не идут.
К моменту, когда следствие зашло в тупик, Аркадия, которая и тогда очень недурно получала, наняла частного сыщика. Стерх, Никита Николаич. Лицензия номер… Так, это тоже неинтересно. Но адрес я все-таки запомнил.
Этот Стерх – кстати, очень редкая фамилия – выяснил одного знакомого Веточки, таково было всеобщее прозвище покойной еще с детских времен. Жалымник, какой-то слесарь в каком-то ремонтном кооперативе, как я понял из докладной Стерха, – балаболка, бабник и прохиндей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15