«Прививка от космоса»: Эксмо; М.; 2007
ISBN 5-699-20342-7
Аннотация
Студент Алекс Магнум устроился работать на рудники планеты Мимир в надежде начать новую жизнь. И новая жизнь тут же захлестнула его, словно цунами. Рудники оказались поселением для бывших уголовников, и Алексу на новом месте пришлось несладко. А потом произошла космическая катастрофа, разрушившая систему жизнеобеспечения, и перед обитателями Мимира встала практически неразрешимая задача - выжить и эвакуироваться с планеты. Они пока не знают, что этот катаклизм стал лишь прелюдией к масштабной межгалактической войне...
Вадим Геннадьевич Проскурин
Прививка от космоса
Глава первая.
МИМИР: ПРИБЫТИЕ
1.
Гиперпространство - это ад. Так скажет любой сетлер, если вам, конечно, доведется поговорить с сетлером лицом к лицу. Людей, переживших два гиперпрыжка и оставшихся после этого не только в живых, но и с нормальной психикой, можно пересчитать по пальцам. Один гиперпереход выдерживает почти любой здоровый человек, но потом в организме что-то надламывается и получается, что путешествие в дальний космос становится путевкой в один конец. Бывают, конечно, исключения, но они только подтверждают правило.
Что именно происходит в организме в момент прыжка, никто толком не знает. Говорят, эти изменения очень просто описываются в терминах квантовой физики, но перевести их на понятный человеческий язык не удалось пока никому. Слова могут передать только общий смысл - в гиперпространстве человек чувствует себя ОЧЕНЬ плохо.
С точки зрения внешнего наблюдателя гиперпрыжок занимает один квант времени. Сколько это составляет в долях секунды - неизвестно, да и не важно, потому что любому дураку понятно, что квант времени - это очень короткое мгновение. Но если посмотреть изнутри…
Изнутри прыжок кажется вечностью. Исчезает само понятие времени, пространство превращается в вязкий удушливый студень, сжимается, обволакивает, геометрия вселенной искажается и каждое движение отзывается в теле мучительной болью. Нельзя пошевелить ни рукой, ни ногой, нельзя моргать, нельзя даже дышать. Каждый удар сердца отдается леденящей болью и вскоре оно останавливается. Ты превращаешься в живого мертвеца, ты не дышишь, твое сердце не бьется, но ты все чувствуешь, ты ждешь смерти, но она не приходит, потому что вся вечность телесных мучений и душевного ужаса умещается в один-единственный квант времени.
А потом все проходит. Только что тебя рвало на куски, и вдруг ты видишь, как металлические руки фибрилляторов медленно уползают в потолок капсулы, ты слышишь их тихое шипение и вдруг понимаешь, что все кончилось и ты снова жив. И вечность ада, которую ты только что пережил, начинает казаться далекой и ничего не значащей. Рубикон перейден, обратной дороги нет и кого волнует, что чувствовал Цезарь, когда ехал на коне по мосту?
Снова раздается негромкое шипение, крышка капсулы начинает медленно подниматься. Тусклое внутреннее освещение размазывается по внутренностям жилого отсека и становится еще более тусклым. Впрочем, "жилой отсек" - сказано слишком сильно. Восемь кубических метров - не отсек и даже не каюта, а всего лишь купе. Но когда все путешествие занимает только один час, большего и не нужно.
Я осторожно приподнимаюсь и пытаюсь сесть. Ничего не получается - вначале надо отстегнуть ремни. А заодно вспомнить, что вокруг невесомость, а значит - нельзя забывать об осторожности. Если, не дай бог, неподвижно зависнешь в центре отсека и не сможешь дотянуться до стен… Нет, от этого не умирают, в невесомости можно двигаться, например, сняв рубашку и с силой отбросив от себя, но залезать в холодный скафандр полуголым - удовольствие сомнительное. А если поползешь за рубашкой вдоль стены, есть опасность не уложиться в четверть часа, отведенные на высадку, и корабль уйдет в следующий прыжок, который ты, скорее всего, не переживешь.
Забавно, как представлялись межзвездные путешествия нашим далеким предкам. Гигантские космические "Титаники", набитые сложнейшим оборудованием, управляемые многочисленной командой, в ходовой рубке седой капитан напряженно всматривается в экраны… Тьфу! Романтика, блин…
Нет в дальнем космосе никакой романтики. Вся романтика вдребезги разбивается об одно-единственное обстоятельство - совершить межзвездный полет можно только раз в жизни. В дальнем космосе не продают билеты туда и обратно, все билеты только в один конец.
Бывают, конечно, случаи, когда сетлер попадает в безвыходную ситуацию и ему ничего не остается, кроме как вбить в корабельный компьютер последнее послание и отправить корабль в последний путь. Последний путь - только для человека, корабельное железо даже не замечает гиперпрыжки.
В одном случае из десяти человек выходит из второго прыжка живым. В одном случае из ста - живым и здоровым. Но остальные девяносто девять отчаявшихся ребят и девчат отправляются прямо в крематорий, иногда с промежуточной остановкой в дурдоме.
В дальнем космосе нет ни туристов, ни разведчиков, ни грузоперевозчиков, ни коммивояжеров. Любой полет к чужой звезде всегда становится переездом на новое ПМЖ, эмиграцией без всяких шансов вернуться обратно (экстренные обстоятельства с последующим чудом не в счет). А когда ты не просто путешествуешь, а эмигрируешь, романтика неуместна.
Я осторожно распутываю ремни, фиксирующие меня на ложе. Застежки специально устроены так, чтобы расстегнуть их было непросто. Считается, что сетлер, справившийся с этим делом, окончательно очухивается от нервного потрясения и становится достаточно сосредоточенным, чтобы не натворить глупостей при посадке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16