ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
— подойдя к ним, спросил Башмаков.
— Ну моя, — ответил пузатый мужик в майке с надписью «Монтана».
— Вы свободны?
— А куда надо?
— На Плющиху.
— Мебеля повезем?
— Нет. Книги. Еще кое-какую ерунду.
— Поехали!
— Нет, не сейчас. В три часа. Мне нужно еще собраться.
— Пятнадцать ноль-ноль. Заказ принял. Куда подать?
— Дом семь. Возле кладбища. Знаешь?
— Это где фотостудия на первом этаже?
— Фотоателье. Третий подъезд. Одиннадцатый этаж. Квартира номер 174… Все понял?
— Кроме одного. Почему чем человек богаче, тем жаднее? — водитель кивнул на обладателя трюмо — тот теперь никак не мог закрыть заднюю дверцу «опеля». — Сам-то сколько дашь?
— Сколько стоит — столько дам.
— Тогда договоримся.
Направляясь домой, Башмаков вспомнил о катином поручении и свернул к гастроному. Он купил хлеба и молока, а потом, поразмышляв, что бы могло означать словосочетание «что-нибудь вкусненькое», опираясь на многолетний семейный опыт, добавил упаковку черкизовских сосисок и маленький торт «Триумф». На выходе Олег Трудович задержался у бара и выпил кружку светлого немецкого пива, отметив про себя, что отечественная традиция недолива благополучно пережила смену общественно-экономической формации и даже усугубилась по причине особой пенности импортного напитка.
«На Кипр, на Кипр! — подумал Башмаков, туманно повеселев от выпитого. — Туда, где не нужно после отстоя пены требовать долива пива!» В прихожей Олег Трудович снова посмотрел в зеркало, но уже без всякой мистики по поводу катиного отражения, а просто так — глянулся и потрогал выдавленный вечор и подсохший прыщик. Озирая себя, эскейпер отметил, что в его узком, чуть болезненном от оздоровительных голодовок лице, и особенно в грустных карих глазах, есть какая-то мужественная усталость многолетнего путешественника, которая так нравится молоденьким девушкам. Впрочем, с Ветой, кажется, по-другому. Она из тех, кто не знает, куда пристроить и кому подарить свою кажущуюся нескончаемой молодость. В студенческие годы Башмаков и сам на институтский «День донора» за стакан сока и бутерброд с колбасой сдавал кровь, да еще гордился тем, что его гемоглобин поможет кому-то — слабому и недужному. Олег Трудович взял в руки массажную щетку, чтобы причесаться, и обнаружил запутавшиеся в алюминиевых штырьках катины волосы. Один был совершенно седой — и это странно: жена, особенно в последнее время, часто красилась и вообще очень за собой следила. Она даже хотела лечь в Институт красоты, где каким-то новомодным составом выжигали на лице стареющую кожу, а потом образовывалась новая, свежая и розовая, точно на месте зажившей и отвалившейся болячки.
— А если не образуется? — спросил Башмаков.
— Тогда ты меня наконец бросишь! — засмеялась Катя. Но в институт она не легла, а просто отобрала у Дашки, тогда еще жившей с ними, очень дорогой французский крем, завалявшийся, вероятно, еще с тех времен, когда дочь собиралась замуж за брокера по имени Антон.
Причесываться Олег Трудович не стал, спохватившись, что продукты надо убрать в холодильник, а то, не ровен час, получишь взбучку от Кати, не терпевшей беспорядка. Но сразу же вспомнил о побеге и усмехнулся. Надо было начинать сборы. Конечно, проще всего уйти налегке — с зубной щеткой и бритвой. Но тогда вся его прежняя жизнь словно исчезает — и он является в ветину мансарду седеющим сорокапятилетним младенцем. Обдумывая побег, Башмаков заранее решил взять с собой как можно больше вещей, пусть даже их придется потом оставить в Москве или выбросить…
Начать он решил с рыбок. Аквариум, освещенный длинными дневными трубками, стоял теперь в бывшей дашкиной комнате. Башмаков с женой задумали переоборудовать ее в гостиную, о чем мечтали все годы обитания в этой квартире, но пока купили только здоровенный электрокамин-бар с пластмассовыми, как бы тлеющими полешками и два подержанных, но отлично сохранившихся велюровых кресла.
Аквариум был огромный, десятиведерный, с большой шипастой океанской раковиной вместо банального грота и множеством разнообразных рыбок — от заурядных гуппи-вуалехвостов до очень редких существ, имевших совершенно прозрачные брюшки, так что можно наблюдать всю последовательность рыбьего пищеварения. Этих страшилок к двадцатилетию свадьбы подарила ему Катя, прежде относившаяся к аквариумным увлечениям мужа равнодушно и даже недоброжелательно.
— Понимаешь, — смеялась она, — я хочу получше разобраться, каким именно образом путь к сердцу мужчины лежит через желудок… Катя и в самом деле в последние годы стала готовить получше. Башмаков склонился над аквариумом, намереваясь выловить трех каллихтовых сомиков — серых с зеленовато-золотистым отливом рыбок, неутомимо роющихся усиками в придонном иле. Конечно, интереснее взять с собой петушков, но их уж точно не довезешь — они и в аквариуме-то все время норовят сдохнуть. К тому же Вета просила именно сомиков. Олег Трудович пытался ей возражать: мол, на Кипре тоже есть аквариумные рыбки и тащить их из России глупо.
— Нет, я хочу твоих сомиков! — потребовала она. — У них такие же грустные глаза, как у тебя! Особенно у мальчика… Не надо было приводить Вету сюда! А главное — не надо было делать это на супружеском диване… Олег Трудович вооружился маленьким сачком и стал осторожно подводить его к замершему от нехорошего предчувствия «сомцу». Главное — не спугнуть, а то спрячется в самую чащу роголистника или, еще хуже, в раковину — не достанешь. Вообще-то для размножения положено иметь в аквариуме одну самочку (она покрупнее) и двух самцов. Но Башмаков, будучи тогда еще неопытным рыбоводом, по ошибке купил на птичьем рынке наоборот — двух девочек и одного мальчика, которого и стал называть «сомцом».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
— Ну моя, — ответил пузатый мужик в майке с надписью «Монтана».
— Вы свободны?
— А куда надо?
— На Плющиху.
— Мебеля повезем?
— Нет. Книги. Еще кое-какую ерунду.
— Поехали!
— Нет, не сейчас. В три часа. Мне нужно еще собраться.
— Пятнадцать ноль-ноль. Заказ принял. Куда подать?
— Дом семь. Возле кладбища. Знаешь?
— Это где фотостудия на первом этаже?
— Фотоателье. Третий подъезд. Одиннадцатый этаж. Квартира номер 174… Все понял?
— Кроме одного. Почему чем человек богаче, тем жаднее? — водитель кивнул на обладателя трюмо — тот теперь никак не мог закрыть заднюю дверцу «опеля». — Сам-то сколько дашь?
— Сколько стоит — столько дам.
— Тогда договоримся.
Направляясь домой, Башмаков вспомнил о катином поручении и свернул к гастроному. Он купил хлеба и молока, а потом, поразмышляв, что бы могло означать словосочетание «что-нибудь вкусненькое», опираясь на многолетний семейный опыт, добавил упаковку черкизовских сосисок и маленький торт «Триумф». На выходе Олег Трудович задержался у бара и выпил кружку светлого немецкого пива, отметив про себя, что отечественная традиция недолива благополучно пережила смену общественно-экономической формации и даже усугубилась по причине особой пенности импортного напитка.
«На Кипр, на Кипр! — подумал Башмаков, туманно повеселев от выпитого. — Туда, где не нужно после отстоя пены требовать долива пива!» В прихожей Олег Трудович снова посмотрел в зеркало, но уже без всякой мистики по поводу катиного отражения, а просто так — глянулся и потрогал выдавленный вечор и подсохший прыщик. Озирая себя, эскейпер отметил, что в его узком, чуть болезненном от оздоровительных голодовок лице, и особенно в грустных карих глазах, есть какая-то мужественная усталость многолетнего путешественника, которая так нравится молоденьким девушкам. Впрочем, с Ветой, кажется, по-другому. Она из тех, кто не знает, куда пристроить и кому подарить свою кажущуюся нескончаемой молодость. В студенческие годы Башмаков и сам на институтский «День донора» за стакан сока и бутерброд с колбасой сдавал кровь, да еще гордился тем, что его гемоглобин поможет кому-то — слабому и недужному. Олег Трудович взял в руки массажную щетку, чтобы причесаться, и обнаружил запутавшиеся в алюминиевых штырьках катины волосы. Один был совершенно седой — и это странно: жена, особенно в последнее время, часто красилась и вообще очень за собой следила. Она даже хотела лечь в Институт красоты, где каким-то новомодным составом выжигали на лице стареющую кожу, а потом образовывалась новая, свежая и розовая, точно на месте зажившей и отвалившейся болячки.
— А если не образуется? — спросил Башмаков.
— Тогда ты меня наконец бросишь! — засмеялась Катя. Но в институт она не легла, а просто отобрала у Дашки, тогда еще жившей с ними, очень дорогой французский крем, завалявшийся, вероятно, еще с тех времен, когда дочь собиралась замуж за брокера по имени Антон.
Причесываться Олег Трудович не стал, спохватившись, что продукты надо убрать в холодильник, а то, не ровен час, получишь взбучку от Кати, не терпевшей беспорядка. Но сразу же вспомнил о побеге и усмехнулся. Надо было начинать сборы. Конечно, проще всего уйти налегке — с зубной щеткой и бритвой. Но тогда вся его прежняя жизнь словно исчезает — и он является в ветину мансарду седеющим сорокапятилетним младенцем. Обдумывая побег, Башмаков заранее решил взять с собой как можно больше вещей, пусть даже их придется потом оставить в Москве или выбросить…
Начать он решил с рыбок. Аквариум, освещенный длинными дневными трубками, стоял теперь в бывшей дашкиной комнате. Башмаков с женой задумали переоборудовать ее в гостиную, о чем мечтали все годы обитания в этой квартире, но пока купили только здоровенный электрокамин-бар с пластмассовыми, как бы тлеющими полешками и два подержанных, но отлично сохранившихся велюровых кресла.
Аквариум был огромный, десятиведерный, с большой шипастой океанской раковиной вместо банального грота и множеством разнообразных рыбок — от заурядных гуппи-вуалехвостов до очень редких существ, имевших совершенно прозрачные брюшки, так что можно наблюдать всю последовательность рыбьего пищеварения. Этих страшилок к двадцатилетию свадьбы подарила ему Катя, прежде относившаяся к аквариумным увлечениям мужа равнодушно и даже недоброжелательно.
— Понимаешь, — смеялась она, — я хочу получше разобраться, каким именно образом путь к сердцу мужчины лежит через желудок… Катя и в самом деле в последние годы стала готовить получше. Башмаков склонился над аквариумом, намереваясь выловить трех каллихтовых сомиков — серых с зеленовато-золотистым отливом рыбок, неутомимо роющихся усиками в придонном иле. Конечно, интереснее взять с собой петушков, но их уж точно не довезешь — они и в аквариуме-то все время норовят сдохнуть. К тому же Вета просила именно сомиков. Олег Трудович пытался ей возражать: мол, на Кипре тоже есть аквариумные рыбки и тащить их из России глупо.
— Нет, я хочу твоих сомиков! — потребовала она. — У них такие же грустные глаза, как у тебя! Особенно у мальчика… Не надо было приводить Вету сюда! А главное — не надо было делать это на супружеском диване… Олег Трудович вооружился маленьким сачком и стал осторожно подводить его к замершему от нехорошего предчувствия «сомцу». Главное — не спугнуть, а то спрячется в самую чащу роголистника или, еще хуже, в раковину — не достанешь. Вообще-то для размножения положено иметь в аквариуме одну самочку (она покрупнее) и двух самцов. Но Башмаков, будучи тогда еще неопытным рыбоводом, по ошибке купил на птичьем рынке наоборот — двух девочек и одного мальчика, которого и стал называть «сомцом».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25