В заливе было полно ребят. Они плавали наперегонки, кричали, смеялись, качались на волнах, боролись с волнами, ныряли под волну или, будто поплавки, подпрыгивали над пенными гребнями. И Федя нырял, кричал и смеялся вместе со всеми.
Сегодня веселое было море, оно шалило с ребятами – обливало их с головой, поднимало на волнах, а то вдруг выталкивало на берег, шутя сбивало с ног и опять утаскивало под волну вместе с галькой… Федя плавал и кувыркался в воде, как дельфин. Но вот удалось ему подняться на гриве самой большой волны, и волна помчала его к берегу.
– Данилка! – закричал Федя. – Эй! Гляди!
Ему хотелось, чтобы Данилка видел, как он бесстрашно мчится на волне, какой он ловкий и отважный, но Данилка уже далеко отошел по берегу. Он слышал, что Федя зовет его, но не обернулся, потому что увидел необыкновенный камушек. Сначала Данилке показалось, что на песке лежит раскаленный уголек. Но это был камушек. Он лежал совсем сухой и все-таки весь сиял и светился. Не светом воды он светился, а своим горячим оранжевым цветом. И даже на песке от него, как от огонька, лежал оранжевый язычок.
Данилка поднял камушек. Он был гладенький и в руке так же светился, даже чуть-чуть освещал Данилкину ладонь.
У Данилки дома была целая коробка красивых камней. Но такого, как этот, прозрачный и оранжевый, он еще никогда не находил. Данилка крепко зажал его в руке и побежал к Феде.
А Федя уже вылез на берег. Он до того накупался, что еле дышал от усталости.
– Не смотрел, когда я кричал! – сказал он Данилке и сердито насупил белесые брови.
– Я не смотрел… – ответил Данилка, – а потому что – гляди-ка, какой камушек!
И раскрыл перед Федей ладонь.
– «Камушек, камушек»! – так же сердито ответил Федя.
И, даже не взглянув на камушек, ударил снизу по Данилкиной руке. Камушек сверкнул огненной искоркой и пропал в набежавшей волне. Волна плеснулась на берег, бросила пену и ушла обратно. И оранжевый камушек унесла с собой.
Данилка бросился в море. Он нырнул под волну, опустился на дно. Данилка боялся нырять, но он даже страх свой забыл в эту минуту. Он старался разглядеть под водой свой камушек, он надеялся, что тот сверкнет ему с пестрого морского дна… Но на дне синела и зеленела гладкая галька, солнечная рябь проходила по белому песку, и все самые простые и тусклые камни под водой сияли и блестели, будто драгоценные… Где ж тут найти среди них маленькую оранжевую искорку?
Данилка был под волной две секунды, а ему показалось, что он там пробыл очень долго. Он испугался, забил руками и ногами, сердце у него замерло: не выплыть! Не выплыть!
Он выплыл. Но лишь увидел небо и край берега, как волна снова накрыла его с головой. Данилка изо всех сил пробивался к берегу, но волна тащила его назад. Он хотел закричать, но тут же хлебнул соленой, горькой воды. Данилка решил, что он погиб, что его уже утащило от берега, что под ним уже темная морская глубина. В голове замелькало, как он утонет, и как прибежит на берег мама и будет кричать и плакать, и как отец бросится в море искать его…
Тут его ноги коснулись песчаного дна, и Данилка, отбиваясь от волны, выбежал на берег. Он кашлял, плакал, дрожал…
Кто-то из ребят, кажется Васятка Тимаков, кричал ему:
– В уши набрал? На одной ножке попрыгай.
Надо было прижать ухо к плечу и прыгать на одной ножке и приговаривать: «Мышка, мышка, вылей воду за дубовую колоду», – тогда вся вода из уха выльется. А еще кто-то из ребят, кажется Петруша Огородников, удивился:
– А говорили, что Данилка не умеет нырять! Еще как ныряет-то!
Федя стоял около Данилки, смотрел, как он дрожит и плачет, и не знал, что делать. И зачем ему надо было наподдать этот камень? Федя знал, что Данилка нырять не умеет и боится волны. А уж если нырнул, значит, и про страх забыл, и про все… Значит, уж очень ему этот камень нравился.
– Ну и что же? – сказал Федя. – Ну, а зато нырять научился!
Федя знал, что Данилка спорить и ссориться не будет. Он сейчас нахмурится, сожмет губы, засунет руки в карманы и молча уйдет. Он всегда так. Уйдет, а потом не знаешь, как с ним и помириться. А они еще собрались с ним сегодня к Сергею Матвеичу в долину идти.
Но Данилка не ушел. Он прокашлялся, протер глаза – тут и вода соленая, и слезы соленые… Сел у самой кромки воды и стал смотреть на дно: а вдруг он все-таки увидит свой оранжевый камушек?
Феде стало очень жаль Данилку. Уж лучше бы он рассердился или обиделся!
– Ну, хочешь, я тебе красивый-раскрасивый камень найду? А? – сказал Федя. – Хочешь, со дна достану?
Данилка покачал головой – мокрые волосы торчали у него на голове, как перья у вороненка.
Тут подсел к ним Петруша Огородников, такой же загорелый, как те коричневые камушки, которые валялись на берегу.
– А какой он был, твой камень-то?
Потом прискакал Васятка Тимаков:
– Светлый, да? Белый такой, с разводами?
Понемногу и все ребята собрались вокруг Феди и Данилки. И всем хотелось узнать, что же это за камушек, из-за которого Данилка под волну прыгнул.
– Он был такой чистый-чистый, – сказал Данилка, – не то розовый, не то желтый. А внутри – будто огонек горит. Даже руку освещает.
Петруша Огородников в камнях понимал.
– Я знаю, что это за камень был, – сказал он. – Это был сердолик. Эх, жалко, что потерял!
– А я знаю, где этих сердоликов хоть граблями греби! – сказал Васятка. – Перейти через перевал, спуститься на ту сторону и идти по берегу до Лисьей бухты. Они там по всему берегу валяются!
– Эй, товарищ, – сказал ему Петруша, – ты ври, да не завирайся.
– Ничего не «ври»! – еще громче закричал Васятка. Он терпеть не мог, когда с ним спорили. – А что, Костя Семенов нам не рассказывал на сборе, что в Карадаге сердоликовая жила есть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23