– Давай! Взять его! Взять!
Скэмп снова заскулил и, едва отодрав брюхо от земли, уполз в амбар.
– Что в самом-то деле! Скэмп!
Но Скэмп не показывался.
Колин натянул рубашку и брюки прямо поверх пижамы и засунул ноги в туфли. Нужно было спешно разбудить Гаутера. Но проходя мимо комнаты Сьюзен, Колин остановился и, сам не зная почему, отворил дверь. Кровать была пуста! Окно растворено.
Колин спустился вниз, нащупывая в темноте дорогу ко входной двери. Дверь была на запоре. Что же, Сьюзен прыгнула со второго этажа прямо на булыжники?!
Колин отодвинул засовы и оказался во дворе. Он увидел тоненький силуэт, который двигался по вершине холма Риддингс как раз на линии горизонта.
Изо всех сил мальчик помчался вверх по холму, но прошло какое-то время прежде, чем его взгляд вновь поймал движущуюся фигурку. Теперь она перемещалась по холму Клинтон, примерно в четверти мили от него, а он находился на полпути от Сьюзен. Это была, несомненно, Сьюзен – в пижаме и, казалось, она не шла, а скользила. Создавалось странное впечатление: точно она бежала, но движения ее были как при ходьбе. Прямо перед ней высились вершины деревьев, растущих по склонам карьера.
– Сью! Нет, стоп. Звать ее опасно. Она идет как лунатик и опять направляется к карьеру!
Колин бежал так быстро, как ни разу в жизни. Когда он миновал вершину, Сьюзен скрылась из виду. Мысленно прослеживая ее путь, он направился к загородке на самом высоком месте скалы. Тут можно было перевести дух и оглядеться.
Луна освещала склон холма и большую часть карьера. Заброшенная водокачка поблескивала, ее крылья медленно вращались. Но Сьюзен нигде не было видно. Она должна бы уже быть тут. Колин медленно обвел взглядом края карьера и заглянул в черное гладкое зеркало воды. Ему стало жутко.
Вдруг что-то скользнуло по его туфле и ухватило за лодыжку. Колин поглядел и вздрогнул. Он закричал от страха – это была рука. Небольшая земляная насыпь шла по другую сторону забора. Глинистая почва крошилась, осыпалась на скалу, которая была чуть ниже, а оттуда летела в воду. Рука теперь цеплялась за насыпь.
– Сью!
Он перегнулся через колючую проволоку. Сьюзен повисла как раз под ним, между насыпью и скалой. Ее бледное лицо было повернуто к нему.
– Держись! Держись!
Колин распластался на земле, обхватил столб одной рукой, а другую протянул под колючей проволокой и ухватил сестру за руку. Ужас! – то, что выглядело рукой Сьюзен, на ощупь оказалось копытом!
Колин вскрикнул и отдернул руку, разодрав рукав о проволоку. Лицо Сьюзен поднялось над насыпью, и странный огонь вспыхнул в ее глазах. Колин потерял всякое соображение. Он помчался назад, падал, оступался, бежал, бежал, бежал. Он оглянулся всего лишь раз, и ему показалось, что к небесам из карьера поднимается огромная бесформенная тень. Она закрыла собою звезды, но вместо них загорелись две немигающие красные звезды, расположенные одна возле другой.
Колин несся, через заборы, перелетая над живыми изгородями, пока не добежал до дома. Пока он возился с дверью, луна скрылась, темнота наползла на белые стены дома. Колин обернулся.
– Эсенарот! Эсенарот! – выкрикнул он. Слова сами сорвались у него с губ, точно это кричал не он, а кто-то другой. Они горели у него в мозгу серебристым огнем, они охраняли его в той черноте, которая сразу залила весь мир.

Старое зло

– Думается, надо звать доктора, – сказала Бесс. – Она опять мокрая как мышь. Это от нездоровья. И этот песок, ужас! Опять все волосы в песке.
– Давай, – сказал Гаутер. – Пойду запрягу Принца. А потом схожу позвоню.
Колин механически жевал свой завтрак. До него не доходило, о чем говорили Бесс и Гаутер. Надо было что-то предпринять, но что – он не знал.
Утром его разбудил теплый шершавый язык Скэмпа, который вылизывал ему лицо. Было шесть часов утра. Колин лежал на пороге, свернувшись калачиком. Он промерз до костей. Он слышал, как, тяжело ступая по лестнице, Гаутер спустился в кухню. Колин думал: может, стоит рассказать Гаутеру о том, что случилось ночью, но у него самого было неясно в голове. Нужно время, чтобы собраться с мыслями. Он заткнул свою изорванную пижаму подальше с глаз и пошел зажигать лампы в коровнике. Гаутер должен был вот-вот прийти доить.
Однако, и после завтрака решение не приходило. Колин поднялся к себе, чтобы переодеться. Дверь в комнату Сьюзен была распахнута. Он заставил себя войти. Сьюзен лежала в постели, полуприкрыв глаза. Увидев Колина, она улыбнулась.
Колин вернулся в кухню. Там никого не оказалось. Бесс кормила кур, Гаутер на конюшне возился с Принцем. Колин находился в доме один с… с чем? Ему нужна была помощь, и единственная надежда – это Фундиндельв. Колин вышел во двор. Страх и отчаяние овладели им. Немыслимо страдая, он поднял к небу свой взгляд и – чуть не заплакал от радости: с холма Риддингс спускался Альбанак.
Солнце играло на серебряных пряжках и лезвии меча, плащ его развевался на ветру.
Колин ринулся навстречу к подножыо холма.
– Альбанак! Альбанак!
– Что? Колин что случилось? С тобой все в порядке?
– Сью!
– Что?
Альбанак взял Колина крепко за плечи и поглядел ему в глаза.
– Где она?
– Я не знаю… Вообще-то она в постели… то есть… Ты должен меня выслушать!
– Я слушаю, но я не понимаю, что ты говоришь. Объясни мне, в чем дело?
– Да, прости, пожалуйста, – сказал Колин. Он помолчал немного, затем начал свой рассказ. Пока он говорил, лицо Альбанака вытягивалось, глаза блестели, как два голубых бриллианта. Когда Колин стал говорить о том, как он побежал за Сьюзен, Альбанак перебил его.
– Она может нас увидеть из окна?
– Ну, не знаю… Почти что.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42