И я бы не сказал, что этот ил так уж благоухает.
– Мы двинемся сейчас же! – сказал Фенодири. – Вот что мы попытаемся сделать. К северу от Шаттлингслоу расположен Макклесфилдский лес. Люди насадили его из елей и пихт. Знаешь ли ты эти места?
– Ага, – ответил Гаутер. – Он начинается с заповедника Лангли. Не очень-то мне это нравится: миля за милей деревья, как на параде. Неестественно как-то.
– Да, это я и имею в виду. Настоящая тюрьма для деревьев. Им невыносимо тесно в этих рядах. Зато мало шансов найти того, кто укроется среди них. Лес прячет нас до рассвета, а в пятницу мы одолеем последнюю милю болотистой равнины и достигнем Шаттпингслоу.
– Так просто? – сказал Гаутер.
– Если только доберемся до леса, – заметил Дуратрор. План Фенодири заключался в том, чтобы пройти несколько миль на юг, затем повернуть на восток, пробираясь по возможности перелесками. Где можно, они будут двигаться вдоль речушек. Если не обращать внимания на некоторые неудобства, у этого плана было много преимуществ. Долины речек обычно зарастают ольхой и бузиной с раскидистыми ветками, кромки берегов чаще всего покрыты тростником и рогозом. Путники смогут идти под берегом, так что их нельзя будет заметить с прилегающих полей или обнаружить с воздуха. К тому же проточная вода скрадывает все запахи, что очень важно, потому что две огромные собаки колдуньи Морриган еще находились в рядах преследователей.
Все это Фенодири объяснил своим спутникам. План разногласий не вызвал. Теперь начиналась самая тяжелая часть путешествия: долгие медленные тревожные мили, которые выматывают без остатка. Теперь им приходилось держаться вместе. Но при этом каждый должен был и сам по себе быстро найти убежище, чтобы спрятаться до появления птиц и мгновенно начать двигаться, как только небо очистится. Им то приходилось ползти на четвереньках, то, затаившись, подолгу сидеть неподвижно. На пути встречались то грязь, то песок, то вода, то лед, то злые ветки ежевики. Хорошо, если путники преодолевали одну милю в час.
Ручей повел их в юго-западном направлении к левому склону холма Соджерс Хамп и неизбежно должен был бы пересечься с Конглтонской дорогой, что, конечно, никому не могло понравиться.
Но вдруг, не доходя несколько ярдов до моста, они обнаружили, что у ручья Бэг Брук есть приток, который вливается в него слева, со стороны Капесторнских охотничьих угодий. Значит, можно пойти по нему и избежать встречи с дорогой! Конечно, идя по этому ручью, пришлось бы слегка возвратиться назад. Ну, да ладно, зато путь обещает быть удобным и приятным, так что никто не пожалел о затраченном времени. Идти прямиком в заданном направлении им удавалось чрезвычайно редко!
Вскоре, после того, как путники повернули по течению притока, на опушке Думвиллевых посадок они увидели тех первых «туристов». По счастью, друзьям удалось остаться незамеченными.
Сначала ручей протекал через молодой березняк и высохшие папоротники. Впереди высилась лиственничная роща. Казалось, что идти до нее, сгибаясь в три погибели, им придется бесконечно…
– Клянусь вожжами Фримлы! – воскликнул Дуратрор, когда они ступили под кружевные своды лиственниц. – Наконец-то можно оставить эту трусливую пробежку и идти, выпрямившись на двух ногах!
– Надеюсь, что птицы оглохли от собственного крика, – заметила Сьюзен.
Дело в том, что вся земля под ногами оказалась сплошь устлана сухими ветками и сучочками, опавшими с лиственниц. Невозможно было не наступать на них, и пять пар ног, принадлежащих гномам и людям, производили звук, напоминавший треск небольшого лесного пожара.
После лиственничной рощи им пришлось пройти какое-то расстояние, продираясь сквозь кустарник, а затем они вступили в еловые посадки, которые Гаутер презрительно называл «деревья на параде». Но это были уже подросшие ели, их ветки на стволах располагались высоко. Деревья шли как бы колоннадой, в конце концов, даже приятной для глаза. Засыпанная толстым слоем иголок земля гасила звук шагов, через зеленую крышу не пробивался ни один солнечный луч, точно сумерки именно в этом месте, притаившись, пережидали день. Здесь в первый раз за все время, что они ушли с фермы, путники почувствовали себя спокойно.
– Какое наслаждение не думать, что чьи-то глаза сверлят твои лопатки, да? – спросил Гаутер.
– И не чувствовать солнца. Оно весь день целилось в нас прямо как прожектор, – добавил Колин.
– Тут такой тусклый свет, что мои глаза никак не привыкнут, – заметила Сьюзен.
– Или у меня что-то в мозгу путается, или, чем ближе мы подходим к опушке, тем становится темнее, – сказал Гаутер.
– Так оно и есть, – откликнулся Фенодири. Лес кончился у подножья небольшого холма. Можно было оглядеться. Не было ни солнца, ни голубого неба. От горизонта до горизонта воздух был черен и желт из-за сплошных облаков, похожих на огромных жирных уродливых тюленей. Их раздувшиеся бока едва не задевали вершины деревьев, они перекатывались и горбились под хриплые вопли дикого северного ветра, пасущего это стадо тюленей.
– Это только передовые, – заметил Дуратрор. – Останемся здесь или пойдем дальше?
– Дальше, – сказал Фенодири. – Пока сможем.
Тропинка провела их через охотничьи угодья мимо нескольких больших зеленых луж к самой опушке. Здесь, за дощечкой, которая была перекинута через ров, обозначавший границу угодий, уже не оставалось даже и намека на какое-либо укрытие.
– Значит, вот оно как, – заметил Гаутер философски. – Что теперь будем делать? Дожидаться ночи? Фенодири покачал головой.
– Мы не должны передвигаться ночью. Особенно теперь, когда не от кого ждать помощи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59