Для начала требовалось выявить пределы и ограничения этой силы. Следующ
ую неделю я посвятил серии экспериментов, должных установить ее возможн
ости, постепенно наращивая масштабы убийств.
Так уж случилось, что мое обиталище находилось прямо под одной из главны
х авиационных линий, ведущих в наш город; аэропланы пролетают над моей го
ловой на высоте двухсот-трехсот футов. Многие годы я страдал от выматыва
ющего нервы рева воздушных лайнеров, стартующих с двухминутными интерв
алами, этот рев сотрясал стены и потолок, спутывал мысли. Я достал свой бло
кнот; представлялся благоприятный случай совместить исследование с во
змездием.
Вы задаетесь вопросом, не испытывал ли я угрызений совести, когда, сутки с
пустя, семьдесят шесть неизвестных мне людей камнем из пращи прочертили
закатное небо, устремляясь в объятия смерти? Неужели во мне не шевельнул
ось сострадание к их родственникам, не зародились сомнения в разумности
столь безрассудного применения моей власти?
Нет! Ц отвечу я. Далекий от безрассудства, я осуществлял эксперимент, жиз
ненно важный для расширения сферы упомянутой власти.
Я решил действовать еще решительнее. Я родился в Стретчфорде, этот жалки
й трущобный городишко буквально выбивался из сил в неустанных старания
х искалечить меня телесно и духовно. Наконец-то он сможет оправдать свое
существование, став полигоном для установления действенности моей вла
сти на обширных территориях.
Достав свой блокнот, я написал в нем кратко и просто:

Все обитатели Стретчфорда умерли завтра в полдень.

С утра пораньше я сходил в магазин и приобрел радиоприемник. Я просидел з
а ним весь день напролет в терпеливом ожидании неизбежного. Еще секунда,
и в мирную вечернюю программу врежется первый потрясенный репортаж об у
страшающем бедствии, постигшем Центральные графства.
Как ни странно, ничего подобного не произошло! Я был ошеломлен, мысли пута
лись, казалось, еще немного Ц и я сойду с ума. Неужели моя способность сош
ла на нет, исчезла столь же быстро и неожиданно, как раньше Ц возникла?
А может, государственные власти запретили любое упоминание о разразивш
ейся катастрофе, страшась всеобщей истерии?
Я тут же сел на поезд и поехал в Стретчфорд.
Сойдя на станции, я провел осторожный опрос и был заверен, что город сущес
твует, как и встарь. Но не являлись ли мои информанты участниками всеохва
тного заговора молчания, организованного правительством? Может статьс
я, власти успели установить, что в бедствии замешана некая чудовищная су
щность и предусмотрительно расставили на нее капканы?
Однако в городе не замечалось никаких разрушений, на улицах царила всегд
ашняя суматоха, над закоптелыми крышами плыли дымы бессчетных заводов.

Я вернулся домой уже к ночи и столкнулся на пороге с хозяйкой, которая тут
же стала докучать мне болтовней о квартплате. Кое-как убедив ее потерпет
ь до завтра, я быстренько извлек из сейфа блокнот и вынес настырной стару
хе смертный приговор, отчаянно надеясь, что способность не совсем еще ме
ня покинула.
И как же возликовал я наутро, какая ноша спала с моих плеч, когда на ступен
ьках лестницы нашли труп старухи, скончавшейся от апоплексического уда
ра.

Значит, моя власть остается со мной!

Течение последующих недель мало-помалу раскрыло основные ее черты и осо
бенности. Во-первых, я установил, что она действует лишь в разумных предел
ах. Теоретически единомоментная смерть всего населения Стретчфорда мо
гла воспоследовать в результате единомоментного же взрыва нескольких
водородных бомб. Однако таковое событие лежит почти за границей возможн
ого (пустопорожняя болтовня наших военных руководителей не заслуживае
т ничего, кроме смеха), вот почему мое задание так и не было выполнено.
Во-вторых, моя власть строго ограничивается вынесением смертных пригов
оров. Я многократно пытался воздействовать (можете назвать это «предска
зание») на рынок ценных бумаг, на результаты скачек и на поведение своих н
овых работодателей Ц и все впустую.
Что касается источников моей власти, они все так же сокрыты. Скорее всего,
я не более чем инструмент, прилежный прислужник некой мстительной, устра
шающей сущности, вспыхивающей, словно вольтова дуга, между кончиком моег
о карандаша и веленовой дестью.
Иногда мне начинает казаться, что мои краткие записи суть наобум сделанн
ый срез некой всеобъемлющей книги мертвых, существующей в иных измерени
ях, что мой карандаш следует по пути, предначертанному иным, величайшим п
исцом, соединяет по тонкой графитной линии наши, нигде кроме не пересека
ющиеся плоскости бытия, извлекая из от века существующего реестра смерт
ей итоговую выписку счета того или иного обитателя нашего, чувственного
мира.
Мой блокнот надежно хранится в стальном сейфе; прежде чем внести очередн
ую запись, я непременно убеждаюсь в полной безопасности, дабы избежать м
алейших подозрений, могущих связать мое имя со все возрастающим списком
катастроф и несчастий, каковые по большей своей части осуществлялись мн
ою исключительно в исследовательских целях и не приносили почти, а чаще
Ц и вовсе никакой, личной выгоды.
Тем сильнее удивило меня появление у полиции неестественного интереса
к моей скромной персоне.
Сперва я стал нечаянным свидетелем тайной беседы нашей новой домохозяй
ки с местным констеблем; женщина указывала на ведущую к моему жилищу лес
тницу и стучала себя пальцем по виску Ц в очевидной связи с моими экстра
сенсорными и месмерическими способностями.
1 2 3 4 5 6