и если ударят по щеке, подставить другую, а ежели отберут платье, отдать плащ; и не судить и не обвинять — и много других заповедей, оставленных Господом своей Церкви. А также вам надлежит ненавидеть сей мир и все, исходящее от него. Ибо говорит святой Иоанн в Послании: „О мои дражайшие, не любите ни мира, ни того, что в мире; кто любит мир, в том нет любви Отчей. Ибо все, что в мире — похоть плоти, похоть очей и гордость житейская — не есть от Отца, но от мира сего. И мир проходит, и похоть его, а исполняющий волю Божию пребывает вовек“ (I Ио. 1:15-17). И Христос говорит народам: „Мир не может вас ненавидеть, но ненавидит Меня, ибо Я свидетельствую о нем, что дела его злы“ (Ио. 7:7). И в Книге Соломона написано: „Я узрел все, что творится под солнцем, и все есть тщета и томление духа“ (Экл. 2:17). А Иуда, брат Иакова, наставляя нас, говорит: „Гнушайтесь даже одеждою, оскверненной плотью“ (Иу. 1:23). И, внимая этим наставлениям и многим другим, вам надлежит исполнять волю Божью и ненавидеть мир. И если вы будете так поступать до самой кончины, мы надеемся, что душа ваша обретет вечную жизнь». Эта речь заслуживает обстоятельных комментариев. Она так же ортодоксальна, как и первая; что же до ссылки на Книгу Экклезиаста, то она доказывает, что катары не отбрасывали весь Ветхий Завет. Наконец, она показывает, что Утешение означало не только крещение и вступление в орден, но являлось еще и таинством покаяния.Действительно, сразу же по окончании этой речи послушник публично каялся во всех своих грехах и молил все собрание простить его, говоря: «Partнate nobis (Помилуйте нас). За все грехи, кои мог я совершить словом, помыслом или делом, я прошу прощения у Бога, у Церкви и у всех вас». Собрание отвечало: «Да будут прощены Богом, нами и Церковью ваши грехи, и мы молим Бога отпустить их вам». Тут Добрые Люди подходили к послушнику и, простирая руки над его головой, произносили слова, представляющие по сути формулу отпущения грехов: «Благословите нас, простите нам, аминь. Да простит все ваши грехи Отец, Сын и Дух Святой».Именно тогда, наконец, наступала главная церемония consolamentum. Она начиналась восславлением трех небесных (но не божественных, как у католиков) лиц: «Поклоняемся Отцу, Сыну и Святому Духу». В последний раз послушнику напоминали о возлагаемых на него обязанностях. Затем он с глубоким поклоном трижды испрашивал благословения Старца по формуле, которую мы уже приводили. Эта церемония называлась Parda (Пощада). Послушник повторял свои обязательства в форме, сохраненной для нас Ренье Саккони: «Обещаю предать себя Богу и Евангелию, никогда не лгать, не клясться, не касаться женщины, не убивать никаких животных и не есть ни мяса, ни яиц, ни молока, а питаться только растительной пищей и рыбой, ничего не делать, не произнеся Молитвы Господней, не путешествовать, и ночи не проводить в каком-либо месте, и даже не есть без товарища, и если я попаду в руки своих врагов и буду разлучен с моим братом, то обещаю по крайней мере три дня воздерживаться от всякой пиши, обещаю всегда спать только одетым; наконец, обещаю ни за что не предавать свою веру пред любой угрозой смерти». Затем шла последняя Parda.«Тогда, — говорится в Ритуале, — пускай Старец возьмет книгу и возложит ее ему на голову, а другие Добрые Люди возложат на нее руки и скажут: „Отче, вот твой слуга для твоего правосудия, ниспошли ему свою милость и дух свой“». Затем несколько раз торжественно читали Молитву Господню, сопровождая ее формулой Adoramus («Придите, поклонимся Церкви и нашему Богу»); по книге зачитывали семнадцать первых стихов из Евангелия от Иоанна. Снова трижды повторяли «Отче наш» и Adoramus, после чего новый Добрый Человек падал ниц вместе со всем собранием пред Старцем, только что совершившим обряд. Церемония заканчивалась поцелуем мира, а если в орден принимали женщину, Старец даровал ей мир, дотронувшись до ее плеча книгой и соприкоснувшись локтями. Когда «Утешение» давалось умирающему, церемонию сокращали и упрощали, но дух ее оставался прежним.Я счел своим долгом подробно рассказать об этих обрядах не только потому, что они хорошо нам известны благодаря Лионскому ритуалу и Ренье Саккони, но также и оттого, что они в чем-то напоминают, как очень точно подметил Жан Гиро, ритуалы ранней церкви. Кроме отказа от крещения и креста (что, кстати, известно лишь из одного, и то сомнительного источника), в них не содержится ничего, что могло бы оскорбить католика. Несомненно, что одни и те же слова интерпретируются иначе; безусловно, главные положения доктрины катаров глубоко отличны от католической, но важно было совсем другое. Катары составляли иную церковь, противницу и соперницу римской церкви, а катарское духовенство в силу самой строгости принятых им обязательств являлось для католического духовенства опасным конкурентом. Его следовало уничтожить любой ценой, чтобы христианство не было поколеблено, а возможно, и уничтожено. Крестовый поход родился из этого смертельного конфликта, который мог закончиться, как представляется, только полным разгромом одного из противников. МОГУЩЕСТВО КАТАРОВ Чтобы понять катаризм, следует обстоятельно рассмотреть то, что отличает его от прочих антиклерикальных движений, столь распространенных в средние века. Катарское движение, как мы уже говорили и как мы еще увидим, не было инициативой простого люда, оно так же организованно и почти так же широко распространено, как и само христианство: не менее четырнадцати диоцезов во Франции и в Италии, не считая Сербии, Болгарии и Византийской империи. Если порой между катарами и возникают острые споры, то они не ведут к глубокому расколу церкви, во всяком случае, во Франции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74