Это, строго говоря, история удачной карьеры, хотя кое-кто из родственников пациента, и прежде всего два его старших брата, возглавляющих сейчас семейное дело, по-прежнему рассматривают его как человека «не слишком серьезного». Они не доверяют ему и, возможно, завидуют его проникновению в куда более обширный и усложненный мир, чем их собственный. Пациент без затруднений признает, что не поддерживает с ними практически никаких отношений. Время от времени видится с родителями, удалившимися теперь на покой и живущими на своей вилле во Флориде. Хорошо ладит с отцом, который тоже когда-то слыл смутьяном и забиякой. Мать пациента – женщина нежная, любящая и, судя по всему, давно и тяжело больная.
Вскоре после возвращения в Нью-Йорк пациент возобновил связь с привлекательной молодой особой из Австрии, в которую был влюблен еще до того, как пустился в свои скитания. Игнорируя мягкие, но постоянные возражения со стороны родителей (связанные с иностранным происхождением девушки), он на ней женился. Предшествующий сексуальный опыт значителен, но здесь он нашел свою первую и единственную любовь. Брак с самого начала сложился чрезвычайно счастливо. При его жалованье у них нет никаких материальных проблем. По взаимному согласию супруги не спешат обзаводиться детьми, так как по-прежнему весьма увлечены друг другом и не чувствуют себя готовыми к родительским хлопотам.

г) САМООЦЕНКА ПАЦИЕНТА

Амбициозен, эффективен, надежен. Влюбчивый, нежный, но умеющий скрывать свои чувства. С детства ощущал одиночество, преодолел его в нынешнем браке. Ценит уют, полагает, что христианское милосердие надлежит в первую очередь выказывать по отношению к самому себе. Сейчас читает меньше, чем раньше. Верит в Бога, не посещает церковь. Потрясен происшедшим, но твердо намерен докопаться до самых корней. Настаивает на том, что является «человеком крайне заурядным».

д) ВЗАИМООТНОШЕНИЯ ДОКТОРА И ПАЦИЕНТА

1. Как пациент относится к доктору: с готовностью обсуждает свои личные дела, которые, однако, как он убежден, не имеют отношения к тому, что произошло. Откровенно предубежден против мысли, будто психиатр способен помочь ему. Однако горит желанием «раскрыть тайну». Поскольку согласился на второе собеседование, возможно, опасается рецидива, на вероятность которого я по мере сил старался не обращать внимания.
2. Как доктор обращается с пациентом: не педалирует самые актуальные проблемы, чтобы не спугнуть его на этой стадии, особенно после неудачного опыта с Хартман. С превеликой осторожностью, то есть не претендуя слишком на многое и ни в коей мере не выражая критического отношения к его высказываниям, позволил себе только осторожный намек на то, что врач может послужить лакмусовой бумажкой в деле самопознания пациента. Такой подход представляется наиболее надежным. Не обсуждаю с ним терапевтических вопросов и не делаю попыток диагностической интерпретации. На данном этапе счел нецелесообразным упоминать о возможности гипнотерапии, хотя намереваюсь затронуть эту тему на втором собеседовании. Уже сейчас достаточно ясно, что, если отвлечься от возможности долгосрочной терапии, гипноз представляет собой кратчайший путь к решению этого, несомненно, интересного случая.
NB: необходимо спросить у пациента или доктора Хейворта, что именно было написано в записке, оставленной для жены.

е) ВЫВОДЫ

Будут сделаны после повторного обследования.

6

Кровоподтек шел по диагонали, начинаясь под шейными позвонками и заканчиваясь у самого основания грудной клетки, – черно-сине-розовая косая полоса, обрамленная «газонами» выцветшей желтизны. По обе стороны от синяка кожа на груди и животе почти до самого паха была в тонких красных прожилках от бесчисленных мелких кровоизлияний. Я заметил, как Хейворт разинул рот, когда я снял рубашку.
– А как конкретно это произошло?
– Я не знаю... собственно говоря... я даже не замечал этого до сегодняшнего дня.
– Каким, интересно, образом?
– Я не раздевался.
– Вы попали в дорожную аварию? – Он с подозрением посмотрел на меня. – Вас кто-нибудь избил?
– Ничего не помню.
Доктор отложил в сторону стетоскоп.
– Ничего не сломано, ничего не перебито, никаких опухолей. – Его скрюченные старческие пальцы медленно прошлись по моей груди, деловито прокладывая себе дорогу.
– Экстенсивная пурпура, – клянусь вам, я никогда не видел ничего подобного.
– Что значит «пурпура»?
– Кровоизлияние. Кровь, вырвавшаяся из своих обычных каналов и разлившаяся вокруг них. Вам больно, когда я делаю вот так?
Он чуть надавил мне пальцем на живот.
– Только если я рассмеюсь.
Доктор вздохнул:
– Я не могу настаивать, чтобы вы рассказали мне все, Мартин, но если бы вы рассказали, это бы нам помогло.
– Но послушайте, это вообще не имеет никакого отношения к тому, что произошло.
Даже если бы я попытался рассказать, откуда у меня этот синяк, Хейворт ни за что бы мне не поверил. Он человек приземленный, практичный, трезвый и в высшей степени разумный – он бы и слушать не стал дикие россказни о том, как невидимая, но чудовищная тяжесть пригвоздила меня к полу в жалком гостиничном номере на Сорок пятой улице.
– Мне надо выяснить насчет Анны, Билл. Поэтому я к вам и приехал. А вовсе не из-за этого дурацкого синяка. А вы мне ничего не рассказали.
– Вот как? – Он недовольно посмотрел на меня поверх очков. – Что ж, в таком случае прошу прощения.
Он, со своей закинутой назад головой и копной седых волос над большим и грустным лицом, производил едва ли не комическое впечатление. Разумеется, он был крайне встревожен тем, что я учинил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110