- Остальных выпустить. Нечего кормить дармоедов! Пойдемте дальше.
Пока открывали следующую камеру, начальник тюрьмы успел прочитать имена тех, кто освобождался.
Через двадцать минут в камере осталось шестнадцать. Патлай наскоро передал через Пшеничека несколько слов своей жене, Пшигодский же надеялся поговорить с братом.
- Пане капитане, смею просить вашей милости отпустить моего брата, Мечислава Пшигодского, что в девятой камере. Он против немцев агитацию вел, так его за это взяли…
Голос Адама дрожал. Он не отнимал руки от козырька конфедератки.
- Рядовой Пшигодский, я сам знаю, что делать. Отправляйся к воротам!
Адам замер на месте.
- Что я сказал? Кругом марш! Чего стоишь, пся крев?
Молчание. От удара кулаком по лицу он пошатнулся и едва не выронил ружье.
- Марш, а то застрелю, как собаку!
Адам тяжело сдвинулся с места. Медленно пошел по коридору, волоча по полу винтовку. Проходя мимо камеры № 9, он встретился с глазами брата. Тот все слышал.
Весть о перевороте и о том, что освобождают арестованных, мгновенно распространилась по городу. Вскоре на окраине у тюрьмы собралась толпа. Отряд легионеров не подпускал никого близко к воротам.
Раймонд, Андрий и Олеся тоже были здесь.
Освобожденных засыпали вопросами, окружив тесным кольцом, но никто ничего толком не знал. Когда из ворот выбежал молодой парень в пекарском платье, его сейчас же обступили.
- Ты что, тоже сидел?
- Да!
- Значит, всех освобождают? - спросил его Раймонд.
- Ну да, всех! Одних жуликов только… А которые честные, так тех еще на один замок.
- Выходит, ты - жулик? Раймонд, береги карманы! А то у него - один момент, и ваших нет!
Пшеничек яростно повернулся к Андрию.
- Это ты сказал, что я жулик? Сакраменска потвора!
- Сам назвался! - крикнул ему Андрий, готовясь к потасовке.
- Да чего вы сцепились, как петухи? Не дадут расспросить толком человека! - крикнула пожилая женщина, дергая Пшеничека за рукав.
- Так не всех, говоришь? А кого ж оставляют?
- Я ж сказал - которые за правду, те и будут сидеть! А ежели меня жуликом еще кто назовет, так я ему из морды пирожное сделаю… Я за правду сидел! А почему выпустили, черт его знает!
- Эй, ты! Что ты тут брешешь? Хочешь обратно за решетку? - угрожающе прикрикнул на Пшеничека хорошо одетый господин, известный всему городу владелец колбасного завода, и толкнул пекаря палкой в спину.
Андрий вырвал палку из его рук.
- Ты за что его ударил, колбаса вонючая? На, получи сдачи! - И Андрий ловко сбил с головы торговца котелок.
- Держите его! Поли-ици-я! - заорал тот, схватившись рукой за лысину.
По мостовой зацокали копыта.
- Это что за сборище? - С высоты коня Эдвард Могельницкий окинул презрительным взглядом столпившихся у тюрьмы. - Поручик Заремба, очистить площадь!
- Ра-зой-дись! - скомандовал Заремба.
Над головой его сверкнул палаш.
Толпа шарахнулась и побежала, опрокидывая все на своем пути.
Отряд легионеров у ворот тюрьмы взял ружья наперевес. Это могло служить и приветствием командиру, и острасткой для толпы.
Пробежав два квартала, Раймонд, Олеся и Пшеничек остановились. Разогнав толпу, легионеры ускакали.
- Где же Андрий? Вы его не видели? - волновалась Олеся. От бега щеки ее раскраснелись, она глубоко дышала.
Молодой пекарь посмотрел на девушку, затем на Раймонда и грустно улыбнулся.
Из переулка вынырнул Птаха. Он бежал легкими скачками, вертя в руках палку.
- А-а-а! Вот вы где! Фу… Я отстал маленько… - Смех сверкал в его глазах.
Подбежав к друзьям, он прислонился к забору и захохотал.
- Эх, если бы вы видели, как он улепетывал! Умру! Когда все кинулись, я колбасника еще раз наддал палкой. Он как стрибанет! Да так быстро, что я его насилу догнал. Дал ему на прощанье еще раз! Он от меня, как от черта, в подворотню…
Пшеничек тоже смеялся.
Раймонду и Олесе, глядя на них, трудно было сохранить серьезность.
- Я с тобой никуда больше не пойду. Только осрамишь… Вот не знала, что ты такой хулиган…
- Что же, я не виноват, что сегодня день такой скаженный, - беспечно ответил Андрий.
- На, приятель, палку. Тебя ею били, так и возьми себе на память… А скажи, наших заводских ты там не видел? Патлая, Широкого? - спросил Андрий пекаря, подавая ему палку.
- Ну, как же! Я вместе с ними сидел. Хороший человек Василий Степанович! Все заводские вместе… С ними еще Пшигодский один. Тоже хороший человек, - с трудом подбирал украинские слова Пшеничек.
- А знаешь что? - подумав, сказал Раймонд. - Пойдем к жене Василия Степановича, ты ей все расскажешь.
Да он и так просил передать ей кое-что.
- Ну, вот и пошли. Давай познакомимся.
- Господин капитан, один из освобожденных хочет сообщить вам что-то важное. - Начальник тюрьмы показал на Дзебека.
- Ну, что там? Быстро! - сказал Врона, войдя в канцелярию.
- Прошу позволения, ясновельможный пане, поздравить вас с победой! Я сам поляк, и я… - патетически начал Дзебек.
- Короче!
Дзебек глотнул конец фразы, угодливо осклабился и зачастил:
- Я, как поляк, обязан перед отчизной служить вам верой… В тюрьму я попал по недоразумению…
- Короче, пся крев! - гаркнул Врона.
- Считаю своим долгом сообщить, пане капитане, что в камере номер девять остались опасные люди… Особенно этот Патлай… Но и Пшигодский. Они все время ведут красную пропаганду… Особенно опасен Патлай. Это заклятый большевик, пане капитане! Вы изволили отпустить этого мальчишку Пшеничека. Это очень вредный мальчишка! Он все время с ними якшался. Патлай ему что-то шептал перед уходом. Если не поздно, прикажите задержать его. Если пану капитану угодно, я могу рассказать все подробно.
- Хорошо! Поговорим… Кстати, чем вы думаете заниматься?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64