Владислав многозначительно посмотрел на Стефанию.
- Ты не забыла, Стефа, что Эдвард просил тебя не упускать немцев из виду? Их надо устроить в малой гостиной. Собрать там паненок, говорящих по-немецки, а главное - не жалеть вина, - быстро проговорил он.
- Знаю… Вот и они. Я их встречу, а ты иди наверх к Эдварду и предупреди об их приезде… И пусть Людвига придет мне помочь. Все уже спрашивают о ней…
Владислав исчез. Стефания встретила немцев очаровательной улыбкой. Рядом с Зонненбургом шел не старый еще полковник, начальник гарнизона города. За ними - три офицера, среди них - Шмультке. Зонненбург представил их Стефании.
Полковник прикоснулся холеными усами к ее руке,
- Чрезвычайно признателен, графиня, за любезное приглашение и весьма рад встретить в вашем лице жену одного из офицеров немецкой армии, - сказал он.
- Надеюсь, ваше превосходительство, вам не будет скучно в нашем обществе?
- О, что вы, что вы! - запротестовал полковник. Стефания, окруженная офицерами, направилась в зал.
Зонненбург задержал Шмультке.
- Господин лейтенант, вы поставили караул вокруг усадьбы?
- Так точно, господин майор!
В кабинете Эдварда сидело несколько человек. Здесь были: Эдвард, накануне возвратившийся из Варшавы, отец Иероним, князь Замойский, Баранкевич, викарный епископ Бенедикт и еще трое молодых людей в штатском.
У входа в апартаменты Людвиги сидел Юзеф.
Когда, поддерживаемый лакеем, появился старый граф Могельницкий, Юзеф почтительно раскрыл перед ним дверь и сейчас же закрыл ее перед самым носом лакея.
- Можешь идти. Я позову, когда понадобишься.
Сын недоумевающе пожал плечами и стал спускаться с лестницы.
- А где этот бродяга Мечислав? Ты за ним присматривай, Адам. Вот еще наказание господне!..
Адам остановился и невесело посмотрел на отца.
- Со вчерашнего вечера, после того, как он побил Франциску, я не видел его. Говорят, что пошел на фольварк к солдатам.
При появлении отца Эдвард поднялся.
- Ну теперь, кажется, все в сборе. Пока там, внизу, будут веселиться, мы кое о чем успеем поговорить. Познакомься, отец, - сказал Эдвард, когда Казимир Могельницкий остановился перед поднявшимися ему навстречу незнакомыми молодыми людьми.
- Капитан Врона, - отрекомендовался один из них, бледный, с воспаленными глазами.
- Лейтенант Варнери, - произнес другой, стройный, голубоглазый.
- Поручик Заремба, - угрюмо пробасил третий, коренастый, с коротко подстриженными усами.
В комнату торопливо вошел Владислав.
- Эдвард, приехали немцы - полковник, несколько офицеров… Людвига сошла вниз. Слышишь, играют туш? Все твои приказания выполнены. Ты разрешишь мне остаться здесь?
- Нет. Иди вниз занимать гостей. Через полчаса придешь, - сухо ответил Эдвард.
Владислав сделал недовольную мину, но повернулся по-военному и вышел.
Сегодня утром он был «произведен» в подпоручики и назначен командиром взвода в формируемом Эдвардом польском легионе.
- Итак, если панство разрешит, я начну, - произнес Эдвард, когда все уселись.
Снизу доносились звуки мазурки.
- Послезавтра мы решили выступить. Дальше медлить нельзя. Австрийцы бегут на родину, бросая все. Сегодня нам стало известно о революции в Германии. Наше положение необычайно трудное. Уходящих немцев преследуют партизанские отряды. Они скоро ворвутся сюда. Пан Зайончковский говорит, что у них на селах уже начинается… Как вам известно, в Люблине седьмого ноября организовано польское правительство с пепеэсовцем Дашинским во главе…
Баранкевич сделал резкий жест рукой.
- Это не так страшно, - успокоил его Эдвард. - Правда, Дашинский наобещал в своих декларациях всеобщее, прямое, тайное и равное избирательное право, восьмичасовой рабочий день и даже передачу земли крестьянам, - с издевкой продолжал Эдвард, - но все это необходимые на сегодняшний день декорации. Их нам легко отшвырнуть, когда мы будем иметь силу. Пока что, благодаря декларациям Дашинского, мужики сами охраняют имения: народное достояние, как же. Важно одно: чтобы вооруженная сила была в наших руках. Мы пока что располагаем сотней людей. Этого достаточно, чтобы занять город. Австрийский гарнизон города растаял. Единственная сила - эскадрон немецких драгун… Но с немцами мы договоримся. Тем более что у них самих вскоре не останется ни одного солдата.
- Откуда вы взяли эти сто человек? - заинтересовался епископ, высохший, как мощи, старичок, машинально перебиравший пальцами четки.
До сих пор он придерживался немецкой ориентации и теперь хотел выведать, насколько реальна вся эта затея, в которую его так усиленно тянул отец Иероним.
- Это - часть солдат расформированного польского легиона австрийской армии и члены местной польской военной организации. Ну, потом - молодежь из хороших семей… На другой день после занятия города у нас будет втрое больше… Пан Дашинский обещает прислать в случае нужды отряд организованной им народной милиции.
- Гэ… умм… да!.. - угрожающе откашлялся Баранкевич. - Ненавижу всех этих социалистов и прочих мазуриков!.. «Народная милиция»! Скажите пожалуйста! Что до меня, то мне приятнее слово «жандарм».
- Благодарю за комплимент, - отозвался из своего угла капитан Врона, исказив лицо гримасой, заменявшей ему улыбку.
Когда Врона улыбался, казалось, что мертвец скалит зубы, - до того неподвижны были его лицо и мутные глаза. После переворота Врона должен был стать шефом жандармов.
- Кто же будет городским головой? - спросил епископ.
Эдвард снисходительно улыбнулся.
- Власть будет у нас, у штаба округа. А в магистрате будут сидеть марионетки вроде адвоката Сладкевича… Недели через три мы соберем полторы-две тысячи солдат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64