— подхватил его брат.
Я ничего не понимал. Может, это были сыновья шефа? Когда я начал обдумывать возможность подобного варианта, левый близнец бесстыдно сунул руку в трусы и начал копаться у себя между ног. Я отвел взгляд, но наткнулся на промежность второго. У него не было гениталий, там, в тесных обтягивающих трусиках, не могло быть ничего, что напоминало бы мужские половые органы; не знаю почему, но у меня возникла уверенность, что там нет и женских. Самое большее какая-нибудь дырка для мочеиспускания.
Господи, с кем я общаюсь? Мне всё труднее было сохранять на лице безразлично-пренебрежительное выражение. Я поднял бровь и вопросительно посмотрел на Уиттингтона.
— Не беспокой их, — тихо сказал он. — Говори.
— Я? Я должен говорить? Шутишь! — фыркнул я. — О чем? Об убийствах свидетелей, об этой… как ее там?.. Лейше Падхерст? Где вы ее похоронили? — Я шел ва-банк, решив, что, если завалить Уиттингтона лавиной информации, потом легче будет маневрировать им и данными. — Или мне рассказать, как ты застрелил агента ААД Скотта Хэмисдеила и его напарника Григория Страстного? И своего сообщника Фирстайна, после того как тот, в свою очередь, разнес башку своему коллеге по баскетболу Донелану? С тобой покончено, Уиттингтон, если это, конечно, ты, поскольку и тут тоже есть сомне…
Он явно забеспокоился, но отнюдь не выглядел испуганным. Зато мои слова его явно заинтересовали.
— Что-нибудь еще?
— Еще много. Мно! Го! — повторил я, специально для близнецов.
Наступила тишина. Левый близнец вытащил руку из трусов и тщательно ее обнюхал. У меня подступил комок к горлу, что случалось со мной довольно редко. Я с трудом подавил тошноту.
— Обязательно демонстрировать мне этих дегенератов? — спросил я Уиттингтона, но вдруг понял, что мне не хватило смелости, чтобы показать на них подбородком. Черт побери, что такое?
Он бросил взгляд на карликов, потом на меня.
— Похоже, ты еще жив только потому, что они давно не видели собаки, — довольно загадочно сказал он.
Что это значит? Их держат взаперти? Зачем? Кто они? Кто тут главный? Что за спектакль тут разыгрывается?!
Левый близнец откинул назад голову, свалился на спину и протяжно завыл. Правый злобно посмотрел на меня и начал гладить брата? сестру? по животу. Тот еще немного повыл, потом сел.
— Что это значит? — сказал он. — Их держат взаперти? Зачем? Кто они? Кто тут главный? Что за спектакль тут разыгрывается?!
— Кто они? Кто тут главный? Что за спектакль тут разыгрывается?! Что это значит? Их держат взаперти? — подхватил второй.
Я облился холодным потом, потом горячим и снова холодным.
— Взаперти! — завопил один, подпрыгивая на толстой заднице.
— Что это значит? Что это значит? Что это значит? Чтоэтозначитчтоэтозначитчтоэтознааачит?!
Боже, да они сумасшедшие. Сумасшедшие телепаты. Телепаты-кретины.
— Кретины! — неожиданно взревел правый. Левый перестал подпрыгивать и пищать.
— Кретины, — повторил он вслед за братом.
Он сунул палец в нос и сосредоточенно им повертел, наверняка добравшись до мозга, но даже не поморщился. Похоже, у меня включился какой-то другой участок сознания, еще не ошеломленный, предохранявший основную часть разума от перегрузки, — неожиданно меня охватило спокойствие и даже появились бесстрастные, комментирующие происходящее мысли. «Ну да, — была первая из них, — в мозгу нет нервных окончаний. Поэтому можно выесть у живой обезьяны мозг…»
— У обезьяны мозг… — повторил ковырявший в носу, из-за чего его голос звучал не слишком отчетливо.
— Доиграешься! — предостерегающе прошипел Уиттингтон.
Похоже, он не хотел моей гибели. По крайней мере сейчас.
— Спокойно, Оуэн, — произнес вслух второй близнец.
Естественно, он сказал именно то, о чем я только что подумал.
Нужно было прервать эту сцену, в которой я не играл никакой существенной роли.
— Может, пронумеруем их, а? — предложил я Уиттингтону. — Черт побери, я никак не могу отличить, кто из них глупее. А мне хотелось бы…
— Номера, — рассмеялся правый. Однако у него изменился голос, став более глубоким, мужским. — Меня зовут Ен. А это Ал. — Он погладил брата по руке, потом перевел на него взгляд, заметил чирей и осторожно до него дотронулся. Я таращился на них, словно загипнотизированный. Близнец с фурункулом на виске смачно чмокнул и вынул палец из носа, но, к счастью, не стал его облизывать. — Ал хочет знать, зачем ты сюда приехал.
Он улыбнулся. Пухлые щеки приподнялись, почти закрыв глазницы, нос тоже задрался вверх, как у поросенка, вынюхивающего корыто с аппетитными помоями, собранными за последние шесть дней.
— Меня сюда не приглашали, — сказал я. — Меня сюда притащил силой этот ваш лакей.
— Я его так не называю, — услышал я.
Это было что-то новое. Никто из нас не раскрывал рта, и уж наверняка не Уиттингтон и не его отвратительное отродье, но я услышал прямо у себя в голове отчетливый голос, словно мне вставили в каждый слуховой канал наушники высокого качества, по крайней мере четвертого поколения. Я не смог удержаться и потряс головой.
— Он мой исполнитель, — продолжал голос в моей голове. — Реализатор. Естественно, он мне подчиняется. — Уиттингтон пошевелился. Неужели и он слышал то же самое? — Он исполняет мои желания.
— Кто ты? — рявкнул я.
Близнец Ен встал и подпрыгнул на своих кривых толстых ножках. Его брат захихикал и, лежа, толкнул его. Ен свалился на подушки, и карлики, не обращая на нас внимания, начали лупить ими друг друга, а потом вдруг замерли и сели. Потом тот, что поактивнее, Ен, придвинулся ближе и вдруг поцеловал своего брата, а тот ответил ему таким же страстным поцелуем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126