Если они не превышали скорости…
— У Даркшилда есть какие-нибудь привилегии, я имею в виду, он может нарушать правила дорожного движения? Мог он от нас смыться, черт побери?
— Нет. Наверняка он едет ровно, словно бухгалтер в уик-энд. — Она неприятно рассмеялась, словно провела ржавой цепью по прогнившей деревянной балюстраде. — Тот еще жук…
«Они оба друг друга стоят», — подумал я. Но обмен репликами с Венди несколько меня успокоил. Успокоил и одновременно запустил процесс, любимое состояние, когда организм начинает настраиваться на реальные действия, когда я чувствую, что сердце бьется каким-то особенным образом — решительно, четко, бодро; когда легкие работают энергично и бесшумно, мысли приходят в голову одна за другой, не путаясь и не толкаясь, и каждая вторая — точная, верная, удачная. Кровь словно приобрела новые положительные черты — во всяком случае, в кончиках пальцев я ощутил легкую дрожь, вспыхнули щеки и уши. Сам того не желая, я ввел себя в транс, и ничто, кроме необходимости действовать, не могло меня из него вырвать.
— В нашем «форде» не найдется какого-нибудь оружия? — на всякий случай спросил я. Венди покачала головой. — А ты могла бы описать то место, куда мы едем?
Она не ответила, вообще никак не реагировала, видимо, она внесла меня в ту часть своей памяти, где мы храним дурные воспоминания и куда складываем описания личностей, которые ни под каким предлогом не могут нам понравиться; похоже, объем этой части памяти был у нее даже побольше, чем у меня, только у меня ее содержимое постоянно менялось, а ее излюбленным стилем было «если возненавидеть, то навсегда». Она представляла собой не лучший тип союзника, собственно, наихудший из возможных — сейчас она с нами, но пока я не скроюсь с ее глаз, никто не сменит меня во главе ее списка тех, кого следовало бы убить. Не слишком безопасная ситуация. Может, обойтись без Венди?
Я перебрался на переднее сиденье и подвинулся в середину.
— Подвинься, отдохнешь, а я поведу, — предложил я ей. Она тряхнула головой. Я едва удержался от того, чтобы врезать ей по держащим руль рукам. — Не понимаешь, что я говорю? Опиши ту свою усадьбу и отдохни, а я поведу.
— Нет.
— Хорошо, будем считать, что ты меня уже в достаточной степени утомила, а теперь подвинься…
— Я сказала — нет.
— В таком случае опиши…
— Привезу тебя, и сам увидишь! — истерически взвизгнула она.
— Нет, ты нам не нравишься, — спокойно сказал я. — Вспомни, что ты не пленница. Ты сама хочешь слегка проучить Даркшилда, но без нашей помощи это у тебя не получится, а нам в данный момент нужна информация. Поскольку если я по-настоящему разозлюсь, то нашпигую тебя препаратами, узнаю, что нужно, и вышвырну в канаву. — Я наклонился вперед, повернув голову. Теперь лицо Венди находилось почти напротив моего, я заслонял ей вид на дорогу. Впрочем, я предварительно проверил, что перед нами прямой отрезок без каких-либо других автомобилей. Венди бросила нервный взгляд над моей головой, потом другой. — Ну? Или мы сотрудничаем, или останови машину!
— Ладно… — прошипела она. Это особое искусство — прошипеть слово «ладно». — Территория усадьбы занимает семьдесят гектаров, небольшая ее часть — холм, на котором стоит дом. Остальная часть территории — это в основном неглубокий каньон с разветвлениями, Сорочий Каньон. Грунтовая дорога ведет якобы к дому, заканчиваясь у гаража, но на самом деле она идет дальше по большой дуге, огибая одно из ответвлений каньона. В следующем ответвлении находится частное стрельбище, что оправдывает существование дороги. Впрочем, эта дорога там уже была, когда я приобрела усадьбу. Между дорогой и каньоном старый полуразвалившийся сарай, по крайней мере, таким он выглядит внешне, но именно там находится проход.
— Они будут в сарае? Как это обычно происходит?
— Наверняка они будут там, обычно как минимум трое следят за зарядкой, а сегодня там никого нет, кроме Даркшилда и Шелтона.
— Разве что если они вызовут кого-нибудь по телефону, — вмешался Кашель.
Венди тряхнула головой, словно отгоняя сидящего на лбу комара, и ударила рукой по рулю.
— Этого я не знаю, — процедила она.
— Ну хорошо, кое-что я уже себе представляю, — примирительно сказал я. Не люблю, когда кто-то при мне ссорится, другое дело, когда ссорюсь я. — В доме есть какое-нибудь оружие?
— Нет. Какое-то оружие спрятано возле сарая, но я знаю только одно место. Кажется, на другой стороне каньона есть еще, но я этого не видела.
— И что — территория открыта со всех сторон? — спросил я. — Никаких заборов, стен, охраны? Ничего?
— Не совсем. Во-первых, у каждого пересекающего границу территории на терминале появляется информация, что он въехал на старый полигон, на котором может находиться и по которому передвигаться на собственный страх и риск. Этого достаточно. А остальное?.. В сарае ничего не видно, даже при более-менее серьезной проверке. Аппаратура спрятана в полу и двойных стенах. Даркшилд считал, что чем меньше тайн напоказ, тем больше шансов на отсутствие интереса со стороны соответствующих служб. И до сих пор он был абсолютно прав.
Я мысленно согласился с ней. Минут пятнадцать мы ехали молча, Кашель обдумывал — я мог бы поручиться за это головой и всем прочим — планы штурма Прохода. Я тоже. План должен был быть простым, таким, чтобы хватило одной пули. Через пятнадцать минут Лонгфелло кашлянул, затем слегка откашлялся я. Прошло еще полчаса. Венди замедлила ход и съехала с автострады, мы ехали по другой дороге, чем в эту сторону, но окружающий пейзаж был тот же самый, по крайней мере, насколько я мог вспомнить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119