Бран проводил последние дни, без устали расхаживая по зале и терзая себя невеселыми размышлениями, или с отчаянием следил, как умирает солнце. Когда наконец настал день, когда оно так и не появилось над горизонтом, он понял, что время пришло. С восторженным шумом и гамом доккальвы седлали коней и выезжали на свои позиции. Бран и его друзья медлили, с ними неотлучно находился и вечно хмурый Тюркелль, который за минувшие шесть дней по меньшей мере десять раз точил все свое оружие. Тюркелль нетерпеливо ворчал, глядя, как Бран угрюмо размышляет о своих тяготах и смотрит на длинные черные ряды всадников, пехотинцев и волков-доккальвов, принявших фюльгью — они уходили прочь под льдистым сверканием ярких зимних звезд.— Пора выходить, — сказал наконец Тюркелль. — Наши кони давно уже заседланы, а вожди, которые должны были выехать с тобой, потеряли терпение и уехали сами, так что когда ты наконец решишь трогаться с места, свита у тебя будет небольшая. Только мы пятеро, — фыркнув, добавил он. — Надеюсь только, никто не вздумает болтать, что ты трусишь.Бран поднялся, нетерпеливо всплеснув полами плаща.— Я спущусь вниз повидать Хьердис, — сказал он. — Вы все можете выезжать без меня, а я нагоню вас позднее, после того, как поговорю с Хьердис.— Для чего тебе понадобилось видеть Хьердис? — нахмурился Кольссинир. — За последние шесть дней мы спускались в усыпальницы почти ежедневно. Мы уже сотню раз, не меньше обсудили ее замыслы, и все доккальвы в Хьердисборге, от военачальников до последних поварят, ощетинясь стрелами, мечами и копьями, ждут снаружи. Что еще ты можешь ей сказать?Бран не ответил, лишь нахмурился еще сильнее. Скальг подхватил свой плащ и поспешно застегнул его, нагоняя Брана, который уже шагал к двери в усыпальницы.— Ты же хочешь еще раз попросить у нее шлем, верно? Бран, я в восторге от твоей настойчивости, только вряд ли Хьердис передумала.— Передумала? — воскликнул Пер. — Как бы не так! Когда в прошлый раз ты завел речь о шлеме, она просто взбесилась. Не будь дураком, Бран. Я бы и за целое состояние не согласился еще раз попросить у нее шлем. Ты ведь не собираешься тащить нас всех за собой вниз? Каждая встреча с Хьердис на два дня выбивает меня из колеи, а это неподходящее настроение для боя.— Я пойду с тобой, — заявил Скальг. — Хьердис в ярости — зрелище весьма увлекательное.— Я иду один, — сказал Бран. — И я хочу, чтобы вы все выехали вперед, не дожидаясь меня. Я нагоню вас на Бальдкнипе.Солнце больше не взойдет, так что лишние несколько часов проволочки ничего не изменят в исполнении наших замыслов. Ты, Тюркелль, можешь проехать дальше Бальдкнипа и известить войска, что я уже в пути — со шлемом или без него. Кольссинир, я хочу, чтобы именно ты позаботился о том, чтобы Пер и СкальгОставались в стороне от битвы. Бальдкнип для вас самое безопасное место, и ведь надо же откуда-то наблюдать, как победоносные войска доккальвов штурмуют Микльборг.— Я останусь с тобой, — не отставал Скальг, косясь на Тюркелля, который с угрюмым удовлетворением обвешивал свою дородную фигуру оружием, ножнами и колчанами. — Бран, нельзя тебе спускаться одному в это гиблое место! Вдруг ты сломаешь ногу или…Тюркелль ухватил его за шиворот и пинком отправил к дверям наружу.— Да какой от тебя может быть прок, старый ты сучок?Собирай лучше свое оружие, если ты вообще осмеливаешься его носить, и мы будем наслаждаться обществом друг друга до самого Бальдкнипа.Кольссинир оделся потеплее и пристроил свое оружие на поясе, все это время не сводя с Брана беспокойного взгляда.— Только не задерживайся, хорошо? Если ты не вернешься через три часа, я вернусь за тобой.— Да хватит вам болтать, — грубо проворчал Тюркелль, почти волоком таща за собой Скальга. — Когда пора в бой нет места дурацким разговорам. Если б вы все не были такими олухами, то живо бы сообразили, что он попросту желает бросить последний взгляд на свою бесценную Ингвольд, прежде чем отправиться на битву. Может, это прибавит ему смелости… во всяком случае я на это надеюсь.Бран стремительно обернулся, кладя ладонь на рукоять меча, но Тюркелль мигом сообразил, что ему грозит, и ускользнул от опасности, нырнув в распахнутую дверь — этот нырок дал возможность Перу насмехаться над ним, покуда они скакали прочь, браня Тюркелля за глупость. Бран запер за ним дверь и сел у стола, глядя на сальный огонек лампы. Он медленно пережевывал клочок драконьего мяса. Если Рибху не хотят, чтобы Микльборг был уничтожен, у них есть последняя возможность помочь ему. Он смотрел на огонь, и вот в глазах у него помутилось, и он увидел шлем Дирстигга — тот покоился, как всегда, среди голубого пламени, на каменной пирамидке, которую возвела Хьердис для самой себя — в память о Скарнхравне и его бесславной гибели. Пламя лизало шлем, покрывая его инеистым узором, и плясало в прорези забрала, хранившего некогда неистовый огонь Скарнхравнова взгляда. Что пользы от шлема в схватке с Хьердис, раздраженно подумал Бран, ведь его колдовская сила не может пробить ее каменную чешую — даже если бы он, Бран, обладал огненным взглядом Скарнхравна, а уж этого никак не может быть. Возможно, само собой, что ему быть может, удастся как-то сорвать шлем с его обледеневшего постамента и даже надеть его… Бран потряс головой и протер глаза, пытаясь изгнать из них образ шлема. Когда он снова поднял взгляд, то увидел напротив, у стола темную фигуру, которую принял вначале за одного из слуг Хьердис — они наводили порядок в чертогах королевы, дожидаясь ее обещанного возвращения.— Сегодня ночью здесь больше нечего делать, — сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113