— Полицейский инспектор направился к двери, но, дойдя до нее, обернулся: — Пока тебя не заменили кем-нибудь другим. Помоложе.
Чандлер насупился и что-то злобно процедил сквозь зубы, когда начальник вышел из комнаты.
Помоложе! Хватит с него и того, что приходится получать указания от Гибсона, размышлял Чандлер. В свои сорок пять он был на семь лет старше своего начальника. На семь лет больше опыта, думал он с горечью. И все же, когда пришло время, повысили того, кто помоложе. Мысленно он постоянно возвращался к одному и тому же вопросу: почему его обошли? Может быть, потому, что, работая в отделе по борьбе с порнобизнесом в лондонском районе Сохо, однажды брал у торговца видеофильмами запрещенный товар? Нет, резонно рассуждал он, никто об этом не узнал, иначе бы его давно вывели на чистую воду. Скорее всего, это — ведомственная политика, в этом он не сомневался. Гибсон женат, у него двое детей, а Чандлер жил один, и его одиночество скрашивала лишь восточно-европейская овчарка. Гибсон представлялся лучшей кандидатурой на продвижение по служебной лестнице. Он казался более степенным, более надежным. И ко всему прочему участвовал в задержании членов вооруженной банды, которая шесть месяцев тому назад ограбила грузовик, перевозивший драгоценности на сумму в 750 тысяч фунтов стерлингов. Цепной пилой они проделали в грузовике дыру и тут же разделались с охранником, решившим сыграть роль героя. Другой караульный остался на всю жизнь парализованным — заряд из дробовика перебил ему позвоночник, а третьему охраннику удалось улизнуть, отделавшись легким ушибом головы, — бандиты ударили его топориком, который, пробив шлем, чуть-чуть зацепил череп.
Гибсон руководил захватом банды, состоявшей, как оказалось, сплошь из заморских профессионалов. Однако, перекрыв аэропорты и паромные переправы и сжав кольцо поиска вокруг центральной части Лондона, Гибсону и его людям удалось обнаружить часть денег, а с их помощью выйти на след одного из водителей, увозивших банду с места преступления. На допросе он раскололся и выдал своих сообщников. В течение четырех дней все они были пойманы и предстали перед судом.
Во время поисков и захвата банды Чандлер находился дома на больничном — у него было смещение хряща — и пропустил операцию. А Гибсон получил поощрение и продвижение по службе.
Чандлер сделал последнюю затяжку и бросил окурок в пепельницу на столе. На улице он увидел, что Гибсона опять занимает вопросами женщина-телерепортер. С тех пор как начались эти убийства, она постоянно оказывалась на месте события. Лучше бы ей держаться подальше от этого, размышлял он, скользя оценивающим взором по ее ладной фигуре. Джинсы, заправленные в сапоги, соблазнительно облегали ее ноги и бедра. Крепенькая, подумал про себя полицейский, проходя мимо.
— Не могли бы вы сообщить какие-то неофициальные сведения? — подступала Терри к полицейскому инспектору.
— Вам, телевизионщикам, ни одного лишнего слова! — воскликнул Гибсон. — Стоит немного увлечься, как это станет главной новостью следующего вашего выпуска.
— Общественность имеет право знать, что происходит, — ответила журналистка. — Если объявился маньяк, совершающий массовые убийства и терроризирующий население района, вам не следует скрывать от людей факты.
— Когда придет время довести до общественности все факты, это сделает Новый Скотленд-Ярд, не полагаясь на разных репортеров, — проскрипел Гибсон. — Вы, должно быть, меня за дурака принимаете. Думаете, мне неизвестно, к чему все эти расспросы? Да вы вцепились в это дело с самого начала, делаете себе на нем имя, вот почему вас так все интересует.
— Я делаю свое дело, — сказала Терри.
— Уж это точно! Так создается великое телевидение! — сострил он. — Да ведь и я стараюсь заниматься своей работой, только моя работа не в том, чтобы давать интервью на месте каждого убийства.
— Вы полагаете, что последует еще? — ухватилась Терри.
Гибсон подозрительно скосил на нее глаза, подумывая о том, чтобы отойти, но почему-то заколебался, и голос его стал менее нетерпимым.
Он устало пожал плечами.
— Вполне возможно, если иметь в виду, какой крепкий орешек нам достался. — Гибсон смерил ее холодным взглядом. — Только не ссылайтесь на меня в своем репортаже.
Терри улыбнулась и покачала головой.
Гибсон заторопился к голубой «фиесте», стоявшей рядом с санитарной машиной. Чандлер, с сигаретой в зубах, сел за руль; устроившись рядом, Гибсон помахал перед собой рукой, разгоняя дым, который начал быстро заполнять машину.
Чандлер завел двигатель, а полицейский инспектор пристегнул ремень безопасности.
Машина рванула с места.
Терри проводила ее взглядом, ощущая на лице первые капли дождя. В небе, высоко у нее над головой, начали сгущаться тучи.
* * *
Поездка обратно в центр Лондона заняла менее получаса, но в неловком молчании, наступившем между Гибсоном и Чандлером, она тянулась бесконечно долго. Инспектор сидел, закрыв глаза и погрузившись в свои мысли. Время от времени он приподнимал веки, чтобы взглянуть на дождь, ливший теперь как из ведра; «дворники» не успевали очищать лобовое стекло. Свет фар проезжавших мимо машин, неоновые вывески, светящиеся рекламы кинотеатров, казалось, перетекали друг в друга и лились рекой вдоль улиц.
В машине стоял крепкий табачный дух. Гибсон приспустил окно, чтобы вдохнуть немного свежего воздуха. Но запах сигарет лишь сменился смрадом выхлопных газов.
— Напрасно ты завел разговор с репортером, — сказал Чандлер.
Гибсон открыл глаза и с досадой посмотрел на подчиненного.
— Не учи меня, как надо обращаться с прессой, Чандлер, — ответил он резко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81