– Через два ваших дня вернется «Лабиринт», – поведал Миран. – Сейчас ребята соседнюю планету обследуют, а я тем временем буду Землю изучать.
– Знаете что, – сказал вдруг Шестоперов. – Поехали ко мне. Все равно вы ночью много не наизучаете. Посидим, поговорим, чаю бутылочку раздавим…
Последняя идея пришлась инопланетянину по душе, однако он для видимости недолго отнекивался: неудобно, мол, стесним вашу семью… Старик объяснил, что семьи у него, можно сказать, нету: супруга скончалась в позапрошлом году, у старшего сына своя квартира имелась, а младший – майор-вертолетчик – воевал в Чечне.
Лихо махнув рукой – была, дескать, не была, – Миран отправил катер на орбиту, чтобы ожидал там вызова, а сам сел в автомобиль.
Дома Шестоперов быстренько накрыл стол, подогрел оставшиеся с утра котлеты, поставил на плиту чайник, извлек из холодильника бутылку «Кремлевской». Миран тоже достал спрятанную в боковом кармане объемистую флягу и выразительно взболтал. Внутри забулькало.
– Ox! – спохватился вдруг Кузьма Петрович. – Я и не подумал совсем… Может, вам нельзя земной еды?
– Можно, мне все можно, – отмахнулся инопланетянин. – Это я первым делом определил, как только высадился. У нас с вами практически одинаковая биология. Удивительный феномен – в первый раз встречаю существ, которые бы так мало отличались от моей расы…

Задушевная беседа затянулась далеко за полночь. Поначалу Шестоперов стеснялся рассказывать о политических событиях на Земле – неудобно было признаваться представителю высшего разума, что люди хоть и прорвались в космос, но продолжают воевать, непрерывно изобретая новые средства уничтожения. Потом не выдержал, проговорился: мол, бывают у нас войны, а самая большая сверхдержава, так и вовсе из-за внутренних проблем развалилась.
Только оказалось, что зря он переживал. Ми-ран прекрасно понял землянина, потому как и в Галактике было неспокойно, между различными звездными государствами сохранялась вражда, а лет восемьдесят, по земному счету, назад разразилась ужасная война, охватившая тысячи звездных систем. Обе сверхдержавы Второго Рукава – Маванор и Тинборд – сцепились насмерть, дело едва не кончилось полным взаимным истреблением. Тяжело вздыхая, Миран поведал, что в той войне погибла и его родная планета Тарен. Союзники-маванорцы успели эвакуировать на Ратул не более трех миллионов гуманоидов-таренийцев…
– Ладно! Что мы все о грустном, – сказал вдруг космический пришелец, хлопнув ладонью по столу. – Смотрю я на тебя, дружище, и нутром чувствую, что ты серьезно болен.
– Куда уж серьезнее, – буркнул Кузьма Петрович.
Он даже озлобился немного на гостя: нашел, понимаешь, о чем говорить за столом, тем паче – на ночь глядя. Но следующая телепатема потрясла Шестоперова: Миран предлагал свои услуги. «И правда ведь, – с робкой надеждой подумал старик-землянин. – Он же врач… Если они там между звезд летают, может, и рак лечить научились!»
Пока космический пришелец готовил свои диковинные инструменты, Кузьма Петрович, раздевшись до пояса, лег на диван и попытался популярно, насколько хватало знаний, почерпнутых из старой подшивки журнала «Здоровье», растолковать гостю, что такое онкологические заболевания. – Понятно, злокачественная опухоль, – рассеянно откликнулся врач-межзведник. – Почти на всех планетах такие встречаются. В вашем случае, наверное, как и у нас – гидраксильные группы заменяются фосфатными, клетки становятся бессмертными, множатся в числе, ну и так далее. В общем, знакомая картина… Где болит?
В руке он держал таинственный прибор – полупрозрачный, с апельсин размером шар на длинной никелированной ручке. Когда Миран стал водить этой штукой над животом больного, шар слабо загудел и засветился, переливаясь разными цветами. Потом гудение прекратилось, и гуманоид-инопланетянин сообщил, что у Шестоперова огромная опухоль на стыке желудка с пищеводом, а также метастазы в печени, кишечнике, почках и левом легком.
– Плохо дело, стало быть? – упавшим голосом спросил Кузьма Петрович, заранее уверившись в утвердительном ответе, что равносилен смертному приговору.
Однако Миран ответил беззаботно, словно речь шла о насморке:
– Не особенно. В любой клинике Ратула такие мелочи лечатся в два счета. Да что там Ратул – даже в бортовом лазарете «Лабиринта» я бы тебя быстренько на ноги поставил.
– Сколько лет до вашего Ратула лететь… – Шестоперов отвел взгляд. – Да и на звездолет меня никто не пустит. Я уж как-нибудь здесь концы отдам.
– Лететь не больше двадцати суток, – строго сказал Миран. – Если я попрошу, Гаффай не откажет.
Он напряженно о чем-то раздумывал. Телепатический передатчик доносил смутные, но обнадеживающие обрывки его мыслей. Кажется, пришельца всерьез заинтересовала планета, населенная миллиардами гуманоидов. Наконец в голове Шестоперова прозвучали четкие фразы:
– Вот что. Ты спас меня, и я просто обязан оказать ответную услугу. Когда «Лабиринт» направится в сторону Земли, я заберу тебя с собой и там, на звездолете, вылечу. Проживешь еще сто лет.
С годами Кузьма Петрович стал неважно соображать, да и характер сделался сварливым. Поэтому, вместо того чтобы поблагодарить, старик фыркнул и поведал гостю: мол, жить ему, даже без опухоли, от силы десять лет, потому как возраст поджимает.
– Омолодим, – Миран пренебрежительно пожал плечами. – Тоже мне, проблема!
В ту ночь, впервые за целый год, Шестоперову не снились тягостные кошмары.

Утром ратулец заявил, что намерен приступить к доскональному изучению этой планеты.
– Будете летать на своем аппарате и делать замеры?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107