Хирин Гзуг – или, как его все называли, Рин – оказался существом жестоким и непреклонным. Позже Кузьма Петрович узнал, что в минувшую войну маванорское командование комплектовало из жителей Фитакло абордажные команды – свирепые низкорослые «пташки» были незаменимы, когда завязывался рукопашный бой в тесных переходах тинборских кораблей.
Впрочем, фитаклид оказался силен и по части боевой подготовки: Рин буквально за три дня натаскал Шестоперова до вполне приличного уровня. В конце обучения фитаклид, скептически приоткрыв клюв, прощелкал, вытянув к курсовой панораме мускулистую руку, покрытую от плеча по локоть перышками:
– Гляди сюда. Вот астероид, космический мусор. Дистанция… ну, дистанцию сам определишь. Приказываю уничтожить.
Шестоперов откликнулся: «Есть!» – и нахлобучил полусферу прицельного комплекса «Блеск». Дистанция… – он водил рычажком, перемещая курсор по монитору дальномера – четверть светового года по-ратульски, то есть примерно одна пятая светового года в земных единицах. Значит, «Лабиринт» промчится мимо мишени примерно через десять-двенадцать ратульских минут.
Все эти посторонние мысли, не задерживаясь, текли по обочине сознания, а тем временем отставной полковник аккуратно работал «Блеском», наводя орудие на цель. Достигнуто совмещение по вертикали… по горизонтали… по дальности. Стереокартинка каменного обломка, окруженная тремя разноцветными колечками прицела, сделалась четкой.
– Цель зафиксирована, – отрапортовал землянин. – Дистанция – шестнадцать сотых светового года… пятнадцать сотых… четырнадцать…
– Дойдет до одной десятой – стреляй без приказа, – распорядился Рин.
Изображение внутри скрещенных прицельных колец без конца подрагивало, норовя размыться, поэтому артиллерийский компьютер постоянно вносил поправки, удерживая мишень в фокусе. Наконец дальность сократилась до заданной, и Шестоперов надавил ногой педаль гашетки. На мониторе внешнего обзора было видно, как короткий ствол орудия выбросил серию импульсов. Три пучка странных частиц, которые здесь назывались бледными тахионами, помчались сквозь пространство в сторону цели. Вскоре сверкнула вспышка, затем еще одна – астероид исчез, словно никогда не существовал.
– Два попадания из трех, недурно, – одобрил фитаклид. – Я из тебя сделаю настоящего снайпера!.. Только скажи мне, папаша, кто учил тебя так варварски экономить боеприпасы?
– Всю жизнь меня этому учили, – выдохнул утомленный Кузьма Петрович. – И сам я своим подчиненным то же самое всегда внушал. А как иначе?
– Рискованно это, нельзя так скупердяйничать. – В голосе старшего огневика послышалось осуждение. – В реальном бою у тебя не будет времени слишком тщательно целиться, а тем более – заново наводить пушку для повторных выстрелов. Зацепил силуэт противника – бей длинными очередями, пока не разминулись! В нашем деле выживает лишь тот, кому удается всадить импульс во вражеский борт.
– Какие еще противники в нашем деле? – удивился Шестоперов. – Мне казалось, что «Лабиринт» – мирный космический торговец…
Обалдело поглядев на гуманоида, Хирин Гзуг переспросил:
– Чего-чего? Кто мы, по-твоему?
Не дав разгореться интересному разговору, распахнулась диафрагма, и в огневой пост протиснулась громоздкая фигура долока. Шестоперов привычно принял строевую стойку, но это оказался не командир, а пилот Визброй – неисправимый флегматик и похабник по натуре, а также анархонигилист по убеждениям.
Накануне младший огневик с пилотом засиделись допоздна за мензуркой позаимствованного в лазарете спирта и всласть наговорились о политике, женщинах и специфике армейского бытия. Между делом Кузьма Петрович узнал, что Шовит Визброй с молодых лет служил под командованием Висада Гаффая – и на эсминце, и на крейсерах, и вот теперь на рейдере. Хотя по штатному расписанию он числился простым навигатором, фактически Визброй осуществлял обязанности старшего офицера. Все его распоряжения экипаж выполнял стремительно и беспрекословно – старый служака умело поддерживал на борту железную дисциплину. Впрочем, Визброй не злоупотреблял придирками и не требовал от подчиненных дотошного соблюдения некоторых уставных строгостей. Именно таких командиров, как давно убедился Шестоперов, особенно ценят и уважают нижестоящие сослуживцы…

– Не тянись, старик, по струнке, мы не на строевом плацу и даже не на военном корабле… – Пилот шевельнул ладонью, пресекая попытку отрапортовать по всем правилам. – Что у вас тут за канонада?
– Разве это канонада… – Рин лениво отмахнулся. – Вот помню, в прошлый раз, возле Оссеше… А сейчас всего лишь играем в войну, учу этого юношу.
– Предупреждать надо!
Визброй поднес к его клюву исполинский кулачище, и старший огневик невольно отшатнулся – кулак был едва ли не больше фитаклида. Потом долок добродушно расхохотался, увеличил до своих размеров растущий из пола стул и, усевшись, сказал:
– А то, понимаешь, как пошла стрельба – в рубке легкая паника началась. Штурман чуть в штаны не наложил от избытка чувств.
– Да уж, Туб у нас трусоват, – согласилсяфитаклид. – Странная штука: феноменальный навигатор, а малодушен до ужаса. За что его только кошки любят?
– Не только кошки… – Визброй снова захохотал.
Похоже, это замечание смутило Рина. Фитаклид покосился на Шестоперова, укоризненно покачал головой в тщетной попытке устыдить долока, а затем произнес:
– Зря ты об этом. Наршада – хорошая женщина, только чересчур суровая. Мужики-таренийцы ее побаиваются, а естество требует – вот и согрешила с нашим котом… По-моему, их роман получился недолгим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107