предметы никакой ценности не представляют, – однако надежды на такое было мало.
Уж в этой жизни наверняка, – подумала она, – да и в паре-тройке следующих, пожалуй, тоже.
Свернув с Третьей на Пятьдесят шестую улицу, Рхиоу помедлила и огляделась, сидя на кованом заборе между двумя особняками. Она сразу заметила знакомый силуэт пятнистой большеглазой кошки у ворот туннеля на противоположной стороне, ведущего в подземный гараж. Таково было одно из преимуществ ее маршрута: он приводил к очень удобному месту для встречи с остальными членами команды – до вокзала было совсем близко, а жившие здесь эххифы знали и саму Рхиоу, и других кошек и не обращали на них внимания. Рхиоу в который раз порадовалась удаче Сааш: той удалось сделать своим хозяином работающего здесь эххифа.
Впрочем, – подумала Рхиоу, – удача здесь скорее всего ни при чем – уж такова наша работа.
Она спрыгнула с забора, нырнула под припаркованную машину, внимательно огляделась, высунув из-под нее мордочку, и быстро перебежала улицу. Сааш, сидевшая у стены туннеля, заметила ее, встала и потянулась.
Это была длинноногая тощая кошечка. Рхиоу всегда удивлялась, почему Сааш никак не удается потолстеть: создавалось впечатление, что ее почти нет, чему способствовала и ее окраска. Сааш была хвахх – как говорили эххифы, черепаховой, – но ее окраска казалась блеклой, пятнышки серого, рыжего, бурого цвета почти сливались, и при неярком освещении можно было, глядя прямо на Сааш, ее не заметить. По-видимому, тут дело было еще и в тех условиях, в которых Сааш жила с младенчества; она никогда не распространялась о первых месяцах своей жизни, но не приходилось сомневаться, что прятаться ей приходилось постоянно. Рхиоу чувствовала, что Сааш еще долго не преодолеет – если вообще когда-нибудь преодолеет – свои комплексы. К тому же маленькие ушки делали ее похожей на котенка, а манера все время нервно озираться придавала ей испуганный и неуверенный вид, хотя в больших золотых глазах и читались ум и чувство юмора.
– Привет, – сказала Рхиоу. Сааш тут же повернулась к ней спиной, задрала левую заднюю лапу и принялась яростно вылизываться. Другая кошка в ответ на подобную грубость фыркнула бы и ушла, но Рхиоу только вздохнула и села рядом: она знала, что Сааш не хочет ее обидеть. – Совсем блохи заели?
– Ну, сейчас все-таки получше, чем на прошлой неделе, – продолжая вылизываться, буркнула Сааш. – Хаах снова посыпал меня тем белым порошком, от которого блохи дохнут. – Она с удовлетворением потрясла лапой. – Я, правда, все равно цапнула его – хоть эта гадость и помогает, но до чего же воняет! А уж на вкус…
Рхиоу смотрела вокруг, терпеливо дожидаясь, пока Сааш кончит умываться, чесаться и стряхивать с себя порошок. Рхиоу полагала, хоть и держала свои мысли при себе, что страдает Сааш вовсе не от блох. Скорее это была аллергия, и зуд вызывала она, а не паразиты: Сааш была просто не в состоянии не вылизываться через каждые несколько шагов. В начале их знакомства Рхиоу думала, что постоянный уход Сааш за своей шкуркой – просто тщеславие, и даже несколько раз подралась с Сааш из-за этого, но теперь она понимала что к чему.
Сааш еще раз встряхнулась и наконец уселась спокойно.
– Ну вот, – сказала она. – Извини, Рхи. Я с тобой как следует не поздоровалась.
– Ты получила вызов?
– Да, со мной связались, – ответила Сааш своим тихим шелестящим голосом, – как раз во время завтрака. Вот так всегда!
– Мне и самой сообщили, когда я спала. Урруах еще не появлялся?
Сааш с отвращением поморщилась.
– Должно быть, он еще храпит в своем мусорном контейнере, который с таким восторгом вчера описывал. – Она презрительно втянула воздух – как будто принюхивалась к чему-то, скорее пригодному в пищу хоуфф, чем уважающей себя кошке.
– Сааш, – сказала Рхиоу, – ради всего святого, не цепляйся ты к нему снова. Мне и других забот хватает. Да, кстати: может быть, тебе сообщили какие-то подробности? Я поняла только, что с северными воротами снова неполадки.
Сааш оглянулась через плечо и лизнула шерсть у себя на спине.
– Нуда, так и есть. Похоже, кто-то воспользовался ими в нерабочие часы, забыв, что нужно выровнять суточный ритм на входе и выходе. Так что теперь ворота заклинило.
– И как раз после того, как мы привели все в порядок, хихх! Хихх {айлурин.) – ругательство, более сильное выражение, чем «вау». – Примеч. авт.

– Рхиоу раздраженно взмахнула хвостом.
– Вот именно.
– Но кому могло прийти в голову воспользоваться воротами в нерабочие часы, не проверив сначала суточный ритм? Это же элементарно. Даже эххифы понимают необходимость такой проверки перед переходом, – а ведь они не видят струн.
– Ну, того, кто через ворота прошел, не волновало, что с ними будет, – ответила Сааш. – А теперь, пока мы не устраним неполадку, ворота не встанут на место и дневная смена не сможет приступить к работе. Чтобы привести все в порядок, нам придется заново сплести весь вхай Вхай (айлурин.) – дерьмовый. – Примеч. авт.

портал, чтобы расположение струн на выходе соответствовало сети на входе.
Рхиоу вздохнула.
– Заниматься этим, когда вчера мы целый день потратили именно на такую работу! Вот Урруах обрадуется!
– Если только проснется… – сухо сказала Сааш, снова принимаясь чесаться; однако то, что еще она могла бы добавить к этому, осталось несказанным: из гаража вышел один из работавших там в ночную смену эххифов.
– Ах, бедная киска, ты все еще чешешься! Придется обработать тебя снова. – Абад начал рыться в глубоких карманах своего покрытого пятнами синего комбинезона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23