Она подумала о водородных и атомных бомбах, о бедных, умирающих с голоду… Значит, этого всего будет меньше? И все же эти ужасы, бедствия и несчастья других казались ей такими нереальными и далекими в сравнении с ее собственной, сию минуту подвергающейся опасности жизнью.
– Не знаю, смогу ли я… – чуть слышно прошептала Нита.
Наступила длинная пауза.
– Я тоже не знаю, смог бы я… – эхом откликнулся Карл.
Некоторое время они сидели неподвижно.
– Хорошо…
– Не спеши, – покачал головой Карл, – ты, вероятно, еще не успела твердо решить. Но даже если и решила… – Он отвернулся. – Есть еще время передумать… и тогда тебе не придется краснеть и терзаться потом…
– Потом? – Она с надеждой поглядела на него. – Ты хочешь сказать, что увидишься со мной после, того, как я… – Она помолчала. – Подожди. Если я отступлюсь, то ведь не буду даже знать тебя, забуду обо всем, что сейчас со мной происходит! А если я… тогда не будет никакого «потом». Или я что-то не понимаю?
– Существует Сердцевина Времени, – мягко сказал Карл.
Нита молча покивала. Она когда-то была там, в том месте, куда при жизни могут найти дорогу лишь Волшебники. Это страшное и прекрасное место-пространство, где сохраняется все, что любимо, где после мгновенной остановки времени длятся вечные мгновения радости и бессмертия.
– После того… после того как… – Она не в силах была договорить, выговорить это слово.
– Любящие выживают, – прервал ее Карл.
Она с грустью глядела на него.
– Ну конечно, – тихо сказала Нита, – ты Верховный Волшебник. Можешь проникать туда в любой момент, хоть все время проводить там.
– Нет. – Он все так же глядел на море. – В сущности, чем выше ты вознесен в волшебстве, тем больше работы наваливается на тебя здесь, на Земле, и тем меньше возможности проводить время вне этого мира, кроме как по делам, – Он вздохнул и печально покачал головой. – Я не был в Сердцевине Времени очень давно. Разве что во сне…
Теперь загрустил он. Нита протянула руку и нерешительно похлопала Карла по плечу.
– Ладно, – сказал Карл. Он медленно поднялся, стряхнул песок с полотенца и поглядел на нее. – Нита, – голос его дрогнул, – прости…
– Да, – спокойно сказала она.
– Позвони нам накануне, перед тем как отправишься в море. Если сможешь. О'кей? – буркнул под нос Карл. Расстроился? Или это его нью-йоркский акцент, когда кажется, будто у человека насморк?
– Хорошо.
Он повернулся, затем остановился и еще раз взглянул на Ниту. И все в ней словно бы оборвалось. Она кинулась к Карлу, обхватила его руками и вся зашлась в рыданиях.
– Ну, милая, – успокаивал ее Карл, нагибаясь и крепко прижимая Ниту к себе. Ей сейчас так необходимо было это крепкое объятие. Она подняла голову, взглянула ему в лицо. Его кривящиеся в беспомощной, натужной улыбке губы ошеломили ее и заставили забыть собственную боль.
Нита оттолкнула Карла, который еще какую-то долю секунды продолжал удерживать ее в своих объятиях.
– Нита, – срывающимся голосом произнес он, – если ты… если ты сделаешь… – Он задохнулся. – Спасибо тебе, – вымолвил он наконец, – спасибо… – Он твердо глянул ей прямо в глаза. – Спасибо тебе за те десять миллионов людей, которые останутся жить и даже не узнают, что им грозило. Но Волшебники будут знать… и они никогда не забудут.
– Ага. Это меня очень утешит, – улыбнулась Нита сквозь слезы.
– Дорогая, – сказал Карл, – я вовсе не собираюсь тебя утешать. Да, никаких наград не существует. Мы поступаем так, как считаем нужным. И в этом наше счастье. И сила. – Он явно был взволнован. – Кстати, ты правильно сделала, что рассказала все родителям.
Пока.
– Пока, – кивнула Нита, с новой радостью отметив про себя это «пока».
Карл, не оглядываясь, быстро зашагал в сторону. Воздух сомкнулся, захлопнулся за ним, и он исчез.
Нита пошла назад, к дому.
Она быстро скинула куртку, оставшись в одном купальнике, и хмуро пробормотала «до свиданья». Родители стояли рядом с ней на пляже и растерянно кивали.
– Ма, может быть, мы вернемся к вечеру, – сказала она, – а может, и нет. Ш'риии говорит, что это зависит от того, сколько нам потребуется репетиций.
– Репетиций? – Мама с удивлением поглядела на нее.
– Ну да. Я же вам рассказывал, – вмешался Кит. – Все, кто поет, имеют свою собственную партию… но Песня поется сообща, и ее надо пропеть правильно. Он объяснял им, как детям.
– Кит, мы опаздываем, – поторопила Нита. – Ма, – она крепко обняла маму, – не беспокойся, если мы вдруг не вернемся сегодня вечером. Пожалуйста, ма… Может, нам придется сразу и исполнить Песню… – Она запнулась. – А это займет дня полтора. Ждите нас утром в понедельник. – Все в ней напряглось и кричало от боли, но она постаралась сдержаться и не показать виду. – Па… – Она кинулась к нему, прижалась к груди и краем глаза увидела, как мама обнимает Кита.
Нита оторвалась от отца и оглядела пляж.
– Все чисто, Кит, – сказала она.
Кинув на руки матери полотенце, которым она была обмотана, Нита побежала к воде. Несколько быстрых и ловких прыжков над прибрежными волнами, и вот уже можно нырнуть. Нита торопливо плыла к тому месту, где, как она знала, глубина достигает двадцати футов. Здесь она ловко и привычно влилась в оболочку кита-горбача. И ощутила радость, будто разом избавилась от всех опасностей и страхов, а не попала в смертельную ловушку, из которой могла никогда больше не выбраться. Да, став китом-горбачом, она вновь почувствовала себя нормально и спокойно. Впрочем, какая-то непонятная нервозность все же пронизывала тело. Но об этом Ш'риии предупреждала ее.
А, какая разница! Она всплыла на поверхность и подняла в воздух фонтан воды, как бы посылая последний привет отцу и маме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79