— А зачем эта фольга?
— Это будет пещера кошмаров или что-то такое. Эпизод 26-й — сцена в сознании Тимми, — я точно не знаю. — Она достала изо рта жвачку и бросила ее в большую мусорную корзину, которую как раз провозили мимо. — Меня зовут Триш Вандермеер. Я художник-декоратор, а заодно и главный конструктор. — Она отвернулась, чтобы крикнуть рабочим: — Нет, нет, нет, это кресло — для чердака, а не для офиса... Господи, есть же придурки на свете... черт, не уроните мне тут унитаз! — Упомянутый унитаз представлял собой самое обыкновенное сантехническое оборудование, но с «золотым» сиденьем.
— Тут у вас, кажется, сумасшедший дом.
— Это точно. Порошочка хотите? — Она помахала у Петры перед носом маленьким пакетиком, в каких обычно в кафе подают порционный сахар.
— Нет, спасибо.
— Тогда пойдемте, я вам все здесь покажу. Кстати, мне очень понравился ваш репортаж в «Vogue». Или в «People»? Там, где интервью с серийным убийцей.
— В «Ярмарке тщеславия». Вы читали? Спасибо. Обычно помнят героев интервью, а кто берет интервью — на это внимания не обращают. — Все мы падки на лесть, и Петра не исключение. Она тут же прониклась симпатией к этой девушке.
— Сюда. — Триш провела ее по узкому коридору — пришлось чуть ли не боком протискиваться, — между двумя декорациями. Они остановились у «буфетного» столика и взяли себе по кофе. Потом прошли через брезентовую занавеску и оказались в подобии пещеры.
— Это все фольга, — пояснила Триш. — Фольга и напыление краской. А потом мы тут сделаем глицериновые сосульки и все такое.
— Это тоже для сцены из снов? — Петра заметила двух женщин в глубине пещеры — тех самых, которые оборачивали леса в большом зале фольгой. Теперь они красили стены в земляной свет, распыляя краску из баллончиков.
— Ага. На самом деле идею с фольгой мы слямзили из другого фильма, «Ангелы в черной коже». Пятьдесят миллионов долларов — для такого проекта это не так уж и много. Я думаю, один только Джейсон Сирота получил миллион. Он играет этого проповедника. Врага Тимми. Правда, сейчас не понятно. Они думают вообще выкинуть проповедника из сценария, потому что какой-то реальный проповедник грозится подать на них в суд. Только ему уже заплатили вперед, и нет гарантий, что он вернет деньги. В общем, миллион коту под хвост. Ни фига себе!
Они быстро прошли по пещере. Она представляла собой настоящий закрученный лабиринт, так что расстояние в несколько ярдов казалось почти бесконечным. Иллюзия была потрясающая.
— Хотите, я вам покажу что-то по-настоящему поразительное?
— Конечно.
Следующая декорация представляла собой комнату Тимми с игрушечной железной дорогой. Не просто стол с выложенными на нем рельсами и пластмассовыми паровозиками. Нет. Дорога занимала всю комнату. Два или три миниатюрных города. Горная цепь. Бесконечные рельсы, узлы и разъезды — сквозь горы и через реки, по мостам и тоннелям. Был здесь и средневековый немецкий замок. И плексигласовая река. А в самом центре всего этого великолепия — мягкий диванчик и кресло, торшер в юго-западном стиле, ковер с индейским узором на полу.
— У одного из сценаристов была идея, что Тимми Валентайн мог бы ходить к психоаналитику, — сказала Триш. — К кому-то из этих фрейдистов. Точно известно, что он собирал модели поездов. И вот этот психоаналитик просит его построить железную дорогу, которая как бы проходит через всю его жизнь. Пытается докопаться до какой-то там травмы в прошлом у Тимми. Ну, в общем, обычный вздор.
Триш взяла Петру за руку и провела в соседнюю комнату, где была точная копия железной дороги из предыдущей декорации, только сильно уменьшенная, так что она помещалась на столе.
— Мы сделали две дороги, — сказала Триш. — Одна — в натуральную величину. Эта — та, что мы только что видели. И вторая — вот эта, уменьшенная. Миниатюра в миниатюре. Потому что по сценарию она взорвется, и нам надо снять несколько планов под разными углами, и... ой, вам же, наверное, неинтересны все эти технические подробности. — Она опять отвернулась, чтобы наорать на рабочих: — Осторожнее с этим ковром, идиоты... кто-то из иранских крестьян три года жизни угробил на эту штуковину. Прошу прощения. — Она повернулась обратно к Петре. — У нас тут такой жуткий бардак. Вот и приходится постоянно орать. Кстати, хотите, я вам покажу что-то вообще потрясное?
— Конечно.
У Петры уже голова кружилась от обилия впечатлений.
— Тогда пойдемте.
Опять коридоры, опять шум и грохот; потом — вверх по импровизированному пандусу. В большую квадратную комнату с плексигласовым полом. Зеркальные стены и потолок. Под прозрачным полом, ниже на пару футов, был еще один пол — тоже зеркальный. Источники света были все скрыты, так что свет шел как бы из ниоткуда. Ощущение полной дезориентации. У Петры сразу же закружилась голова. Ее бесчисленные отражения как будто метались от зеркала к зеркалу, вспыхивали и гасли на гранях этого замкнутого на себе пространства, казавшегося бесконечным.
— Даже жутко становится, — сказала она.
— Ага. Крышу рвет с места.
— А для чего это?
— Это тоже в сценарии — комната в доме Тим-ми, — где он общается с отражениями души. Тот, кто правил сценарий, понятия не имел о его общей структуре, но на выдумки он горазд. Смотрите!
Триш хлопнула в ладоши. Петра смотрела на свое отражение на потолке, и вдруг отражение начало меняться... оно растянулось... потом сжалось... потом опять растянулось... исказилось до неузнаваемости... скрутилось в узел.
— Как... что...
— Движущиеся стены, — пояснила Триш. — На сервоприводе. Сдвинешь угол буквально на волосок, и все отражения меняются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139