Брайену эта мысль не понравилась. Кажется, он ревновал Эйнджела к Петре — такое вот проявление эдипова комплекса, только как бы со стороны отца.
"Это глупо, — уговаривал он себя. — Эйнджел Тодд — просто ребенок... растерянный и ранимый ребенок, которому мы нужны... пусть даже он зарабатывает в сто раз больше, чем мы вместе взятые. Каждый из нас знает какую-то небольшую частичку правды — Эйнджел, Петра, Хит, я и Пи-Джей, — а правда нужна нам вся. Целиком. Значит, нам надо держаться вместе.
Потому что, когда все начнется, в это никто не поверит. Никто, кроме нас".
11
Спецэффекты
• колдунья •
Завтрак подали в постель — вместе с местной газетой Паводка. Увидев заголовок на первой полосе, Симона расхохоталась. Театральным смехом шекспировской ведьмы, так что стены дрожали. Она растолкала Дамиана.
— Ты посмотри! — выдавила она сквозь смех. — Посмотри! Хитрый трюк... ловкость рук... оптическая иллюзия... кажется, мы их всех обманули.
Вот оно, черным по белому:
КИНОШНИКИ-ШУТНИКИ ДУРАЧАТ
МЕСТНУЮ ПОЛИЦИЮ
Труп в зеркале. Судебный эксперт озадачен. Искусная мистификация. Обман разоблачен.
— Они ничего не заподозрили, — сказала Симона, приступая к своей яичнице с беконом.
До Дамиана все доходило медленно.
— Мне надо начитать проповедь. — Он поднялся с кровати, достал свой мобильный, набрал код доступа к компьютеру в штаб-квартире в Вопле Висельника и принялся наговаривать текст. Компьютер сразу же цифровал его речь и записывал на жесткий диск, чтобы пустить в эфир через полчаса. Благочестивые банальности, изрекаемые Дамианом, весьма позабавили Симону, тем более что она знала, в какой он сейчас прострации. Чуть ли не в бессознательном состоянии. Воистину лицемерие этого человека работало на автопилоте.
Она быстро дочитала статью. Но смех все же сдержала. А то будет как-то нехорошо, если набожные домохозяйки в Пеории услышат ее сатанинский хохот в качестве фона для речи их обожаемого проповедника. В газете была фотография головы и спины несчастной жертвы, снятых в профиль, так чтобы было видно, что с другой стороны зеркала ничего нет. Снимок тактично обрезали, чтобы голая задница не попала в печать.
— Хвала Господу, — сказал Дамиан Питерс и отключил связь. Симона зашлась громким хохотом, вознаграждая себя за сдержанность. — Ну и что там случилось?
Симона сунула ему газету.
— Но тут есть и обратная сторона, — сказала она. — Вполне очевидно, что наш объект вырывается из-под контроля. Вчера вечером мне пришлось потрудиться с иллюзиями, чтобы убедить этих болванов, что это иллюзия.
— Мне до сих пор не понятно, какого дьявола мы тут делаем, в этой Богом забытой дыре... играемся в сатанизм, надо думать.
— Не будь таким легкомысленным, Дамиан. Все это очень серьезно. Давно пора бы понять. Твой секс-скандал и проблемы с налоговой — это только начало конца. Сейчас все идет к тому, что ты можешь потерять все, чего добился с помощью моей силы. Может быть, ты совершил ошибку. Может, тебе не стоило целиком и полностью полагаться только на меня. Может, тебе надо было почаще прислушиваться к этому твоему Иисусу.
— По-моему, Симона, не тебе говорить мне о вере.
— Умолкни и слушай меня. Мы оба теряем власть. Но рассвет начинается в самый темный миг ночи. У нас есть все для того, чтобы вернуть себе власть. И не просто вернуть, а умножить. Ты когда-нибудь задумывался о том, чтобы править миром, Дамиан Питерс?
— Искушение было.
— Ну так будешь ты править миром. Знаешь, что это такое — ловкость рук?
— Всякие фокусы, ты имеешь в виду? Бросаешь в воздух платочек, отвлекаешь зрителей, крибле-крабле-бумс — и кролика нет? Знаю, конечно. Вся моя церковь — один большой фокус.
— Нам предстоит отвлекать не несколько сотен тысяч телезрителей — нам надо сбить с толку саму космическую материю. И мы это сделаем в правильном месте и в нужное время, когда иллюзия и реальность сплетутся так тесно, что сама вселенная на какое-то время ослепнет... что-то вроде затмения... затмения реальности.
— На съемках фильма.
— Да. Настоящая смерть, смерть понарошку, мир и его зеркальное отражение... когда распускается сама ткань мира... и тогда, вот увидишь, мы схватимся за последнюю ниточку этой распускающейся реальности, и мы найдем выход из лабиринта. Только мы, и больше никто.
— Я в этих высших материях не разбираюсь. Я человек приземленный.
— Хорошо. Я все равно не намерена посвящать тебя во весь план целиком. А то ты еще все испортишь, со своим приземленным отношением. А теперь просто заткнись и трахни меня еще раз. Нам нужно еще сексуальной магии. И не слушай, как дребезжит эта тварь в коробке. Просто трахай меня и думай о чем-нибудь темном.
Интересно, а что бы сказал Дамиан, если бы знал про саламандру у нее во влагалище?
* * *
• ангел •
Первый день съемок. Эпизоды на улице. Перед особняком на горе. Железные кованые ворота, типичный дом с привидениями — самая подходящая резиденция для вампира. За бутафорским фасадом — ничего, кроме отвесной скалы и павильона для членов съемочной группы, где можно быстренько перекусить и выпить кофе. Эйнджел не уставал поражаться тому, сколько нужно сахара и кофеина, чтобы снять фильм.
Это было совсем не похоже на съемки для телевидения. Здесь все было — сплошная гонка. Напряженная и интенсивная. С места в карьер. Завтрак на ходу, прямо в костюме и гриме. Четыре строчки текста. Снова и снова. Дубль за дублем, во всех возможных ракурсах. И так — до обеда. Тем более что снимали совершенно не в том порядке, как это должно быть по сценарию. Сегодняшний эпизод был почти в самом конце картины.
Никто точно не знал, что случилось в ту ночь в Узле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139