— Значит, так, Дэйв. Я хочу рассмотреть данный феномен в иной перспективе, нежели тут пытались так называемые эксперты. Я изучал не только археологию и феноменологию, но и психологию тоже. Я не верю в магию и суеверия. Я ученый.
— И тем не менее вы собираетесь прочитать доклад на...
— ЕКС.
— Да. На ежегодной конференции семиотистов — знать бы еще, что это за семиотисты такие! Доклад, в котором вы утверждаете, что рок-звезда Тимми Валентайн явно прослеживается в истории — что его изображения в искусстве встречаются на протяжении веков — и что все это связано — я не верю тому, что читаю на телесуфлере! — с ангелологией и НЛО? Я хочу сказать, разве в вашей теории не присутствует некоторая ненормальность... то есть вы ведь лечились в Беллевью три года назад, разве нет?
— Да, это правда, что я параноидальный шизофреник. Но это к делу не относится. Это не умственное повреждение. Моя болезнь вызвана исключительно химическим дисбалансом, и я принимаю лекарства, чтобы держать ее под контролем. И она не имеет ни малейшего отношения к моей теории, которая...
— Но у вас же есть официальная справка, что вы сумасшедший!
— Заткнись, Дэйв, и дай мне сказать!
[БУРНЫЕ АПЛОДИСМЕНТЫ]
— Хорошо, хорошо.
— Дай мне объяснить. Знаменитый психоаналитик Карл Юнг считал, что явления ангелов в средние века и явления НЛО сегодня есть проявления коллективного бессознательного. Они происходят от нас, а не от Бога или с другой планеты. Форма данных явлений соответствует образам мифологии, преобладающей в обществе в данный конкретный период, то есть они проявляются во временном контексте — в эпоху всеобщей набожности люди видели ангелов, в наше время, в век «Звездных войн», люди видят инопланетян. Я считаю, что Тимми Валентайн — феномен того же порядка. Он — видение, посланное нам коллективным бессознательным, из которого происходит сознание каждого человека. Я пришел к выводу, что подобные явления случаются в периоды великих брожений в искусстве — во времена упадка, культурного разорения и декаданса — и что образ Тимми Валентайна является вселенским символом смерти искусства...
— Подождите минуточку. Вы утверждаете, что при любом крупном культурном кризисе появляется Тимми Валентайн?
— Давайте посмотрим слайды, и вы поймете, что я имею в виду.
— Хорошо. Это что?
— Второй век нашей эры. Серебряная монета с изображением Антиноя, фаворита императора Адриана. То есть... упадок Римской империи... цивилизация рушится, искусство тоже в упадке, ненасытный Левиафан — христианство — вот-вот поглотит культуру...
[СМЕХ]
— Кажется, мы углубляемся в дебри. Но пусть он закончит... а это что?
— Ваза поздней династии Минь. Видите, юноша с пипой, китайской лютней, в руках? Он беседует с соловьем. Иногда эту вазу еще называют «Святой Франциск Пекинский». Посмотрите: вот римская монета, вот ваза династии Минь... а теперь посмотрите на фотографию Тимми Валентайна — на обложке альбома «Вампирский Узел». Ладно, вот третий пример. Картина конца шестнадцатого века. «Мученичество апостола Матфея». Очень известная картина. Вот ее изображение, снятое при просвечивании рентгеновскими лучами. На нем хорошо видна фигура обнаженного юноши, по каким-то причинам закрашенная. Он стоит на переднем плане. Это — ангел смерти. Он наблюдает за тем, как умирает апостол Матфей. Тонкая изысканная фигура — ее черты идентичны чертам юношей на других слайдах. Но по какой-то причине художник полностью его закрасил и написал поверх другие фигуры... уничтожил его. Почему?
— Действительно, почему?! Я надеюсь, что доктор Джошуа Леви расскажет нам больше: почему, например, он считает, что 1980-е годы — это период упадка в искусстве, и мы, стало быть, переживаем массово-гипнотическую коллективно-бессознательную галлюцинацию, в которой нам предстает фигура...
— Я называю его просто ангелом. Ангелом смерти. Иногда.
— Давайте еще раз посмотрим на рентгеновский снимок картины... как его там?.. Кара... Кара...
— Караваджо.
— Караваджо. Ну конечно. Как можно забыть это громкое имя?
* * *
• память: 1598 •
Апартаменты кардинала дель Монте: объявленное развлечение — представление театра масок по пьесе, принадлежащей перу прославленного Торквато Тассо. Мальчики должны появиться только в четвертом акте, как хор одалисок, поскольку действие происходит в серале турецкого паши. Сюжет строится на попытках Диониса, греческого мага, спасти из гарема свою возлюбленную Франческу и избавить ее от участи, которая хуже, чем смерть. Постепенно становится ясно, что пьеса — дурная пародия на Тассо, что некий шутник просто взял благородную драму поэта «Аминта» и превратил ее в тривиальную пьеску, изменив имена и испортив стихи. Пьеса к тому же густо пересыпана double entendres, поскольку ни для кого не секрет, что кардинал дель Монте питает неодолимую слабость к турецкому пороку содомии.
Гульельмо и Эрколино облачились в какие-то андрогинные туники, имевшие разве что очень отдаленное сходство с нарядами женщин восточных гаремов. На головах у них — венки. Они сидят вместе с гостями кардинала. Среди гостей есть и женщины. И духовные лица — князья церкви. (Они расположились на мягких шелковых кушетках или прямо на полу. В своих красных плащах они похожи на маленькие алые палатки.) И светские вельможи. И какая-то старуха-герцогиня, чье сморщенное лицо напудрено до мраморной белизны. Слышен гул разговоров и приглушенные смешки. Периодически кто-нибудь из гостей осторожно оглядывается по сторонам. Они, похоже, боятся скандала.
Стены расписаны фресками, но сейчас они скрыты за драпировками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139