Сейчас он с умным видом рассуждал о безумии конца миллениума:
— Понимаете, Бетси, сейчас, когда мы вступили в последнюю декаду тысячелетия, количество апокалипсических настроений и образов в поп-культуре — а институт телевизионного проповедничества, хотя, я уверен, многие со мной не согласятся, можно и должно рассматривать именно как поп-культуру, — неизбежно должно возрасти, как это было и раньше, около 1000 года нашей эры. Это тоже была интереснейшая эпоха с точки зрения антропологии и культуры. Массовая истерия, многочисленные самоубийства, ожидание конца света и сотни безумных пророков и проповедников, бродивших по городам Европы и предвещающих Судный день. Как говорится, история повторяется. Но что самое интересное в современной версии безумия конца миллениума — это возможность охвата многотысячной — многомиллионной — аудитории с помощью высокоразвитых технологий. Вчера, во время своей, скажем прямо, бредовой проповеди, преподобный Питерс сказал одну очень значимую фразу — он назвал свою церковь виртуальным собором. Иными словами, это иллюзия реальности, превращенная в гиперреальность. Понимаете, что я имею в виду? Сейчас, на стыке тысячелетий, реальность как бы истончается и колеблется, и когда она вновь закрепится, вполне может статься, что это будет уже совершенно другая реальность — произойдет своего рода магическая трансформация. И вовсе не обязательно, что в результате получится что-то плохое. Таково мое мнение. И именно в этом главное мое отличие от кликуш, предвещающих Армагеддон...
Заключенный внутри пентаграммы, обведенной защитным магическим кругом с четырьмя жаровнями с курящимися благовониями по четырем сторонам света, каждая из которых обозначена одной из букв — непроизносимого имени Бога, — бывший принц Пратна скорчился на полу. Его внутренности извивались, как змеи; язык яростно лакал воздух. Над его головой клубился зловонный туман. Симона посмотрела чудовищу прямо в глаза — хозяйке не должно выказывать страх перед своими рабами.
Когда ты меня отпустишь? — спросил бывший принц Пратна.
— Когда ты исполнишь свою работу, — сказала она. — А теперь не мешай. Мне надо сосредоточиться.
Ты мне столько всего обещала. Ты обещала мне душу Тимми Валентайна — для моих удовольствий и развлечений. Ты обещала мне пищу, но кормишь только дерьмом.
— В твоей теперешней форме ты можешь есть только дерьмо, — сказала Симона. — И ты это знаешь не хуже меня.
Я не хочу оставаться таким навечно. На каком-то этапе моя карма должна поправиться, и я смогу освободиться и снова прийти в мир живых в человеческом облике. Я хочу снова стать человеком.
— Человеком! — воскликнула Симона. — А был ли ты человеком, это еще вопрос!
Когда ты отдашь мне Тимми Валентайна?
Симона опять повернулась к экрану, где как раз обсуждали Тимми Валентайна.
— А почему, — проговорила ведущая Бетси Снайдерман своим высоким пронзительным голосом, — вы так упорно связываете массовую истерию конца миллениума с феноменом Тимми Валентайна? Какое отношение певец и музыкант, пусть даже весьма популярный певец и музыкант, имеет к проблемам реальности и иллюзии и — только не будем паниковать — к предполагаемому концу света?
Она явно держала Леви за идиота. Да он, наверное, и был идиотом. Вот только этот его идиотизм был опасно близок к правде, подумала Симона.
— Понимаете, Бетси... в какой-то из передач я уже говорил об изображениях юного мальчика в образе ангела смерти, которые всплывают периодически в разных культурах и, похоже, проходят через всю историю последних двух тысячелетий. Например, замазанный ангел на картине Караваджо «Мученичество апостола Матфея». По моему глубочайшему убеждению, этот образ — порождение коллективного бессознательного. Наверное, моя философия — это объединение идей Карла Юнга и Джозефа Кэмпбелла. Так вот. А Тимми Валентайн был живым воплощением этого образа. Вот почему его смерть (реальная или воображаемая, не важно) вознесла его на еще более высокий уровень популярности, и вот почему его воскресение станет предвестием чего-то такого... ну, я не знаю... обновления мира или, наоборот, его полного разрушения.
— Смерть и воскресение? А это не отдает богохульством, доктор Леви? Я имею в виду, христиане верят, что это Иисус...
— Я знаю, Бетси, но я иудей.
— Да, Джошуа, и все же...
Симона сердито нажала на кнопку на пульте и выключила телевизор.
Освободи меня! — завопила голова принца Пратны. Освободи меня, ты, мешок с дерьмом! Дерьмо дерьмо дерьмо...
— Слушай меня. — Симона тщательно подбирала слова. Когда общаешься с существами из потусторонних миров, всегда балансируешь на тонкой грани. Одно неверное движение — одно неверное слово, — и ты пропал. — Скоро мы тебя накормим. У тебя будет царский пир — из дерьма царя мира. Да, царя мира. Пусть даже это калиф на час.
Это был уже следующий этап. На протяжении многих лет Симона трудилась над претворением в жизнь своего грандиозного плана, но некоторые детали были еще не ясны. И вот теперь недостающие части встали на место. Дамиан Питерс объявил себя новым мессией — если угодно, Антихристом. Его никто не заставлял. Он это сделал без принуждения, по доброй воле. В древние времена, когда миром правили жрицы, именно так выбирали того, кто станет царем — странника и чужака, по воле случая забредшего в поселение. Он становился земным воплощением живого бога. А теперь пришло время для ритуального убийства царя; хотя, разумеется, будет убит царь подложный, ибо вселенские силы — они беспредельно доверчивы и всегда принимают подобие за реальность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139