Но леди Хит уже подошла к ее «ниссану».
— Мисс Шилох, мисс Шилох... эта музыка... вы знаете, чья это песня?
Петре совсем не хотелось задерживаться и обсуждать музыку. Ей хотелось уехать отсюда как можно скорее. Она поставила ногу на педаль газа, но девушка уже наклонилась к ней, держась за опущенное стекло. Судя по ее виду, она собиралась сказать что-то важное. Но что такого уж важного могло быть в старой песне?!
— Эта песня... Тимми Валентайн... дух-проводник... разве вы не узнали голос? — сказала леди Хит. — Голос Симоны, когда она в трансе... я не знаю, как так получается... но это он, его голос.
Да, все правильно. Именно так. Только как она это делает? Что это: талантливая имитация или здесь все же присутствует некая потусторонняя связь?
— Вы уверены? — спросила она.
Девушка кивнула.
— Когда мне было тринадцать, я была влюблена в этот голос, сходила по нему с ума. Ложилась спать и мечтала о нем. И не я одна, а все девочки — мои подружки. Мы учились в частной закрытой школе, только для девочек... так что мы только и думали, что о мальчиках. Тимми был наш кумир, чуть ли не божество. Мы все его обожали. Я его голос не спутаю ни с одним другим. Мисс Шилох, это был его голос. Действительно его голос. И он знал... так много... такие вещи... о которых я подозревала, но отказывалась поверить. Про моего дедушку. Вы не знали, что он был на последнем концерте Тимми Валентайна, а потом поехал за ним в Узел, штат Айдахо, где у Тимми был дом... крепость, где он укрылся от мира и откуда уже никогда не вернулся? Дедушка был одержим. Одержим Тимми. И сегодня я снова услышала этот голос. Вот почему я не могу оставаться здесь на ночь. Боюсь, он мне снова приснится... как тогда, когда я была маленькой девочкой.
Ее слова были совсем не похожи на лихорадочный бред рок-фанаток типа «Элвис на Марсе, я знаю», которые осаждают редакцию «Мира развлечений». Петра знала — интуитивно, — что леди Хит ничего не придумала. Что все это правда.
Песня Тимми Валентайна звучала в наушниках Джейсона, когда Петра нашла его мертвым. Репортаж про Тимми Валентайна привел ее в поместье Симоны Арлета. Музыка Тимми Валентайна преследовала в дороге через пустыню Мохаве.
А теперь еще Тимми с ней говорил.
Да, все правильно.
— С вами все в порядке? Петра...
— О Господи, у вас нет, случайно, адвила?.. Не знаю, что это такое, но голова просто раскалывается...
Леди Хит достала из сумочки какой-то пузырек и отсыпала Петре целую горсть таблеток.
— Вот, возьмите... я их купила в Таиланде, там они без рецепта.
Что это? Валиум? Лудес? Петра не стала задумываться. Она проглотила две белые с синим капсулы. Где-то вдалеке завыл койот. На улице стало еще холоднее, и ветер вздыхал, просеивая песок. На Петру вдруг навалилась усталость, она закрыла глаза и увидела Джейсона... он ждал ее в темноте, раскинув руки... как кактус-мутант в облаке пыли... он шагнул ей навстречу, и от него пахнуло могилой.
— Нет, нет, нет, — прошептала она. — Надо ехать отсюда немедленно! Пока меня тут не свели с ума.
Последнее, что увидела Петра перед тем, как провалиться в тягучий сон от непонятных таблеток, — хрупкую тайскую девушку, которая направлялась к своему «порше». Ее легкие шаги мягко шуршали по гравию. Леди Хит подошла к машине и обернулась. Свет из окна наверху упал ей на лицо — казалось, оно излучает какое-то неземное сияние, но на нем не отражалось вообще ничего. Оно было как маска — красивое и бесстрастное.
* * *
• колдунья •
Симона Арлета сидела в комнате без окон. Одна в черной комнате. Теперь, когда догорели свечи, было уже невозможно понять, где она — все еще в настоящем пространстве и времени или уже в потаенном чертоге собственного сознания, в комнате с тысячью входов и одним выходом.
— Иди ко мне, — прошептала она, обращаясь к духу, которого держала в плену семь лет. За эти семь лет она прошла долгий путь от хозяйки «мистического» аттракциона в скромненьком луна-парке до мировой — без преувеличения — знаменитости. — Иди ко мне, иди.
Иди ко мне, дитя тьмы, маленький князь больших страхов, иди ко мне... иди к маме.
3
Зазеркалье
• потерянные •
Смерть — не такое уж мертвое место, когда узнаешь его получше. За целую вечность мертвые глаза успевают привыкнуть к темноте и различают медленный-медленный танец теней-теней — теней, что танцуют в разломах и трещинах между сгустками тьмы. Нет, смерть — не такое уж мертвое место.
Но то место, куда он ушел, когда обрек себя на изгнание, — это даже не смерть. Это несмерть. Он вывернул себя наизнанку и затерялся внутри. А те, кто ушел вместе с ним... их больше нет.
Он распят на высоком дереве в сердце черного леса. Там, где на землю пролилась кровь, выросли гиацинты. Там, где на землю упали слезы, — россыпь белых гвоздик. Он прикручен к стволу вьющимися стеблями в острых шипах. На голове — как терновый венец — венок из колючей проволоки. Ему проткнули ладони стеблями роз, но не стали вбивать кол в сердце.
Он помнит:
Поезд отошел от перрона на маленькой станции, выгоревшей дотла, в городе Узел, штат Айдахо. С ним еще женщина и старик. Их только трое, других пассажиров в поезде нет. Он смотрит в окно и видит город, охваченный пламенем. Он сжигает свое прошлое. То, что он считал вечным, подходит к концу. И он идет дальше — с двумя такими же потерянными существами, — чтобы стать иным существом.
Поезд отходит от станции, а они сидят — разговаривают вполголоса. Ночь. Пока они будут сидеть в купе, снаружи всегда будет ночь. Ночь густая и вязкая, как холодная кровь, что сочится из шей мертвых женщин; ночь — темнее, чем смерть, и глубже бездонного моря. Ночь, по которой они проезжают, это черная ночь души.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139