Напрягает, но не опасно. Слишком далеко. Отстали, пока валялись на земле.
Но ненадолго… Топот за спиной все отчетливее.
Леха бежал, как мог, – вон уже скальная стена! Можно даже щель рассмотреть. Метров двести до нее…
Опять загрохотал «бизон». Свистнуло над головой, чиркнуло по броневому наросту на боку – и…
Даже не почувствовал удара, но задняя левая нога словно пропала. Стала чужой. Подогнулась, отказываясь держать вес. Леха со всего ходу рухнул на камни и проехался по ним, обдирая живот.
Взвыл от боли. Бычья аватара издала рев, от которого заложило уши.
– Да чтоб тебя!… – зашипел сатир, стиснув кулачки и тряся ими над собой от избытка эмоций. – Вставай! Совсем чуть осталось!
Обернулся назад, замахиваясь.
– А, клоун хренов?! – тут же откликнулся Пупс – Ну, давай сюда свою пустышку, козел!
Снова загрохотал «бизон». Пули секли искры под самыми копытами сатира. Он запрыгал, как на углях стоял, но все же извернулся и швырнул подарочек. И пригнулся.
– Вперед! – рявкнул Пупс – Опять пустышка!
– Да ясно…
Лязг сапог о камни – и взрыв.
Ударил по голове, как молоток, хоть и в нескольких десятках метров позади. Тугая волна окатила круп.
Леха попытался подняться. На трех ногах. Похоже, заднюю левую всерьез перебило…
Рядом вставал сатир. Оглянулся назад и досадливо сморщился.
– Вот ведь броней затарились, лоббисты гребаные…
Леха оглянулся.
Граната взорвалась где-то между ними – Пупса и Крыса швырнуло в разные стороны. Но не убило.
Пупс перевернулся с живота на спину, сел, очумело оглядываясь. Вполне живой и целый, лишь нимб над головой налился тревожным оранжевым цветом, да бронежилет больше не выглядел с иголочки. Чистенькая зеленая парусина, аккуратная и ровная, будто выглаженная, теперь превратилась в изорванную тряпку.
Крысу досталось больше, его нимб стал красным… Но ведь все еще есть, не рассыпался кровавым фейерверком! Черт бы побрал их бронежилеты!
– Да давай же, твою мать! Вставай! – Сатир уже тянул Леху дальше.
Приволакивая заднюю ногу, Леха захромал к скале. Медленно, до ужаса медленно! Но сзади тоже не летели ветром. Там матерились и топтались почти на одном месте. Искали выбитое взрывом оружие, содранные с пояса запасные обоймы…
Вот и расщелина. Леха остановился, пропуская вперед сатира – он бежит быстрее, так пусть идет впереди. Если догонят, хоть сможет убежать. А то запрет его крупом, если пойдет сзади…
– Давай, чего встал! – рявкнул сатир. – Пошел отсюда!
– А ты?…
– Пошел отсюда, говорю!
Сатир подтолкнул, но Леха не пошел. Все стоял, пытаясь рассмотреть за этими глазками то, чего раньше не рассмотрел.
– Спасибо.
– Спасибо… – процедил сатир сквозь зубы. – Твое спасибо в карман не положишь и в стакан не нальешь! В следующий раз лучше меня слушай, а свою пасть меньше разевай! Предупреждал же: никому ни гу-гу, никому, за что попал! А-а, что теперь!… – Он от души махнул на Леху ручонкой. – Ну все, пошел! Не для того тебя вытащил, чтобы ты им опять попался!
Крыс уже нашел свой «бизон» и теперь стоял, поглядывая то на Леху с сатиром, то на шефа – нетерпеливо. Пупс зажег фонарик и крутился на одном месте, что-то отыскивая среди камней.
– А ты? – спросил Леха.
– А я на скалу! Черта с два они меня там достанут. Да и тебя прикрою, камешки в них покидаю, пока они по расщелине попрутся.
– А если начнут медуз вылавливать?
– Не начнут! Они по твою душу пришли. Да и откуда им знать про медуз… Первый раз здесь. Вон, скины выбирают, как сопливые малолетки…
Пупс наконец-то нашел, что искал. Закинул «бизон» за спину, подтянул рукав на левой руке и что-то воткнул себе в руку. Нимб над его головой пожелтел, налился ярко-зеленым и стал темнеть, истончаться…
– Ну все, легкой смерти! – сатир хлопнул Леху по крупу подталкивая.
– Легкой смерти…
Леха еще раз признательно покосился на сатира. На скалу-то он залезет, да. И все-таки не хотелось бросать его тут одного…
Леха вздохнул, шагнул в расщелину…
– Эй, стой!
– Что? – обернулся Леха.
А глаза сами собой нашли игроков. Теперь уже Крыс вкалывал себе что-то, и его нимб стремительно зеленел. А над головой Пупса нимба вообще уже нет. Жив и здоров на все сто процентов. А метрах в ста за ним, в зеленоватом свечении озер, бежал лысый – зомби с сумкой, где клацает железо. И даже здесь, у самой расщелины, от этого клацанья мороз по коже…
– Ты кому рассказывал, за что сюда попал? – спросил сатир. – Клыку, тому борову с кольцом, так? А еще кому? Девке своей пернатой рассказывал?
Леха мотнул головой:
– Нет.
– Точно?
– Точно.
Сатир прищурился, разглядывая Леху. Сплюнул сквозь зубы.
– Ты вообще улавливаешь, что шутки кончились? Что дальше будет не по-детски?
– Да точно! Только Клыку. Я думаю, это он им…
– Не надо тебе думать! – взорвался сатир. – Меня лучше слушай, и все! А думать тебе не надо! Думает он… Кто бы тебя научил, интересно…
Пупс и Крыс двинулись к расщелине, и сатир хлопнул Леху по крупу.
– Ладно! К вечеру эти раздолбаи выдохнутся и свалят в реал. Тогда возвращайся, дело есть. А теперь пшел отсюда, парнокопытное!
Он вскочил на выступ в каменной стене и легко пошел карабкаться вверх. Уже не сатир, уже расплывчатая тень между камней…
Леха втиснулся в расщелину и побежал, с хрустом выдирая броневыми наростами крошки из стен. На сатира надейся, а сам не плошай…
Полная темнота расщелины кончилась, и тут же налетел ветер. Поцеловал шершавыми сухими губами, резанул глаза крупинками песка, но Леха улыбнулся.
Свобода!
Здесь уже не догонят. Здесь для бычьей аватары раздолье… Побежал прочь от стены, прислушиваясь к ночной тишине, тихому шуршанию ветра в ушах, шороху песка под копытами и тому, что позади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149