«Его тоже затопчут?» Ц задалась я вопросом И тут же с вялым удовлетворен
ием констатировала: «Не затоптали!» Ц потому что Порфирий уже вскочил н
а ноги и погрузил красный от крови меч в здоровяка.
Совершив эти действия, Порфирий обернулся в мою сторону и побежал к каре
те.
«Теперь меня хочет убить?» Ц с любопытством подумала я.
Но нет Ц он хотел меня защитить. Потому что толпа не менее чем из пяти гол
оворезов мчалась именно к карете.
Таким образом, направление движения, означившееся в голове Порфирия, сов
падало с направлением в головах нападавших, но цели у них были разные. Соо
тветственно и вели они себя по-разному: Порфирий, придавив дверцу спиной,
защищался, пятерка, бестолково размахивая кольями, наседала
«Бедные, глупые анты», Ц посочувствовала я. И было чему Ц Порфирий уложи
л их одного за другим И тут же ощутил боль в груди, жестоко разрывающую вну
тренности. Мы с ним посмотрели его глазами налево Ц он с удивлением, я с и
нтересом. И увидели Корнея, который, ощеря в рыжей бороде свой беззубый ро
т, заталкивал все дальше в тело Порфирия длинный кинжал.
Порфирий перестал удивляться и обрадовался Но радость его была обращен
а не к Корнею, а к Всевышнему. Быстрых слов было не разобрать, но смысл я уло
вила: несостоявшийся князь и несостоявшийся управитель Сурожа благода
рил Бога, что тот, хотя бы ценой смерти, избавил его от грешных помыслов в о
тношении княгини.
Корней ногой отпихнул от кареты грузное тело Порфирия и рванул дверцу.
Ц Корней… Ц укоризненно произнесла я.
И потянулась к пенной корке лживой кавустовской воли, запекшейся панцир
ем вокруг его мозгов. Делала я это, естественно, застыв до полной неподвиж
ности.
Кавустовский панцирь проломить было легко Ц даже легче, чем я предполаг
ала. Мой удар прошел всю голову Корнея насквозь, вороша извилины мозга и п
ревращая их в бессмысленное месиво.
Ц Княгиня, Ц виновато вымолвил Корней, навзничь падая на только что пов
ерженного им Порфирия.
И не только на него Ц я мельком отметила, что у ступенек кареты в разных п
озах валяется уже немало лишенных жизни человеческих тел
Я захлопнула дверцу и откинулась на спинку сиденья. Дальше ничего делать
не хотелось Ц зачем? Нападающих все равно гораздо больше, скоро они опят
ь будут здесь, на ступеньках кареты. И при этом даже не заметят, что с ними у
же нет их предводителя Георга, того, по чьей злой воле и совершено это кров
авое нападение. Не знают, поэтому все равно выполнят приказанное. А прика
з один Ц лишить меня жизни. И исполнения приказа ждать уже недолго. Вполн
е можно подождать не суетясь.
Я закрыла глаза и расслабилась, собираясь посидеть спокойно Ц до самой
смерти. Но посидеть спокойно мне не дали.
Нечисть лилась тяжелыми красными волнами Ц я ее именно так воспринимал
а через закрытые глаза.
Люди закричали. Воля, ведущая сюда поток зверья, смела барьеры, установле
нные в людских мозгах человекообразным хозяином Ц господином лыцаром
Георгом. Освободившись от его воли, люди опомнились и заорали в панике, в у
жасе, в отчаянии.
Мне не надо было даже выглядывать в оконцеЦ через людские глаза я и так х
орошо видела оскаленные морды, вздыбленные загривки, слюну, капающую с к
лыков. На меня кидались комки животной ярости. Одетые в серую волчью шкур
у. Пятнистую рысью. Бурую медвежью. Даже симпатяги-белочки падали на меня
сверху, выцарапывая глаза, отгрызая уши. Даже пичужки-милашки яростно пи
кировали, долбя мне темя, расклевывая кожу и раздирая коготками лоскуты
скальпа.
Все это, конечно, было не со мной, а с десятками людей, минуту назад воодуше
вленных только одной целью Ц убить меня. Теперь эта цель была забыта, она
исчезла вместе с разрушившейся коростой Георговой воли. Люди осознали с
ебя Ц неизвестно где, в дремучем лесу, под катящимся на них валом лесных т
варей. Вообще-то это были мои люди, мои анты. И мне было странно, что кто-то, к
акая-то нечисть, смеет решать их судьбу таким подлым и кровавым образом.

Брезгливо поморщившись, я дотянулась до кого-то, парящего в небе. Какого-
то стервятника. Ухватилась за тонкую, но прочную нить, что вела от бесслов
есного пернатого существа прямо в логово его хозяина, к источнику воли.
Со стервятником мне было много легче, чем с людьми, Ц у них приходилось и
меть дело с каждым разумом в отдельности, разрушать установку, усвоенную
каждым человеческим мозгом. При этом борясь с самим мозгом, с его волей, в
се-таки существующей, упорно цепляющейся за вросший в сознание панцирь
лжи.
У животных такой воли не было Ц они подчинялись своему хозяину неразумн
о и безответно Ц чистые болванчики на ееревочках. Потянув за одну из вер
евочек, я сразу вышла на кукловода. Не просто вышла, а явилась к нему в пеще
ру в ореоле пылдюшего гнева, сразу ухватив за грязтю, когтистую лапу-руку.

Там, где я готова была учинить свои суд с расправой, раздался истерически
й визг. Кукловод отчаянно дергался в железных тисках моей воли и причита
л-рыдал-клялся' «Не я! Не я! Не я!» Ц и тыкал своим коготком куда-то вбок.
Я на мгновение замерла, прислушиваясь к своим ощущениям.
А и правда! Воля пойманного мною образца нечисти фосфоресцировала не тем
оттенком, который присутствовал у зверья, по-прежнему идущего и идущего
вперед, Ц кромсая, разрывая, комкая по пути куски человеческого мяса.
Вспомнилось, что в слежке за нашим караваном участвовало два вида шпионо
в. И пожалуй, пойманный сейчас экземпляр был тем первым, сравнительно без
обидным, который только наблюдал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193