Последующая анфилада комнат, скупо ос
вещенных мерцанием свечей в редких подсвечниках, Ц тоже. За стенами тер
емов на мир опустилась ночь. Сквозь поблескивание больших закрытых окон
угадывалось неслышное шевеление темных парковых деревьев.
Создавалось впечатление, что обо мне все внезапно забыли, и от этого стан
овилось как-то не по себе. Слово «терема» опять стало созвучно слову «тюр
ьма». Отчаянно захотелось выйти отсюда Ц на воздух, на волю.
Прихватила подсвечник и осторожно приоткрыла стеклянную дверцу в парк.
Аллеи успокаивающе поскрипывали под ногами светлым песочком. Парк был б
ольшой, я шла наугад и очень обрадовалась, услышав впереди журчание стар
ого знакомого Ц фонтана. Того самого, что располагался возле калитки, ра
зделяющей миры.
С бьющимся сердцем я повернулась туда Ц а вдруг пост с проделанного мно
ю лаза уже снят и удастся сбежать обратно, домой, к маме!… Бог с ней, с княжес
кой властью, со слугами и парками, зато живой останусь.
Моим надеждам не суждено было сбыться. Караул был на месте, но дело даже не
в карауле Ц при появлении княгини дюжие молодцы (уже не те, что чуть не по
решили некую никому не нужную княжну при прибытии) дружно повалились на
колени, и прошмыгнуть мимо них назад к маме ничего не стоило. Было б куда п
рошмыгивать…
Мой лаз успели заделать. Аккуратные швы на месте прорезей вернули жестян
ому листу, прикрывающему ход между мирами, первоначальную неприступнос
ть. Уж не знаю, как это Георгу удалось Ц не очень-то верилось в существова
ние сварочного аппарата в окружающем меня дремучем средневековье, Ц но
против фактов не попрешь! Мой лаз был намертво заварен.
Я так расстроилась, что позабыла разрешить бородатым караульным поднят
ься с колен. Только вытерла с ресниц побежавшие было слезинки и, гордо вск
инув голову, зашагала по знакомым дорожкам обратно Ц на бой за папино на
следство.
На этот раз я не стала пробираться по узким боковым тропиночкам на женск
ую половину, а гордо взошла по парадным ступеням прямо в высокий, гулкий в
естибюль отцовских теремов.
Вокруг по-прежнему не было ни души. Но в то же время я явственно ощущала, чт
о вокруг были люди. Стоило прикрыть глаза Ц и светящиеся клубки их мысле
й загорались вокруг, как созвездия крохотных шаровых молний.
В одной стороне таких молний скопилось довольно много Ц целое озерцо ог
ней. Я направилась туда.
Это был угрюмый в своей темной громадности внутренний двор. Чадили факел
ы. По углам прятались тени, колеблющиеся будто в подпитии. Многочисленна
я теремная челядь стояла спиной к двери, из которой я появилась, и лицом к
помосту, где несколько слуг устанавливали громоздкий багрово-красный т
рон Ц почти такой, как в тронном зале, только поменьше. Явно намечалось не
кое мероприятие, куда организаторы меня не удосужились позвать. Что ж, те
м более стоит поглядеть!
Вскоре явился и хозяин трона, как всегда весь в красном. Он был суров ликом
, ничто, в том числе и мысли, не указывало на только что пережитый любовный
экстаз. В его мыслях я прочла желание убивать, столь сильное, что мне стало
зябко. Судя по лыцаровым мыслям, предстояла казнь. Смущало только отсутс
твие на помосте плахи, виселицы или еще чего-нибудь этакого.
И еще отсутствовал приговоренный. Но как только на помост понуро взошла
Алевтина, я сразу поняла, ради кого все затеяно. Плечи моей несостоявшейс
я убийцы были понуро опушены, руки висели плетьми, двигалась она как меха
ническая заводная кукла, и в голове была полная пустота
Я зажмурилась, пытаясь сосредоточиться на ее мыслях, но сосредотачивать
ся было не на чем. Зрительный образ Алевтины резко отличался от вихрящих
ся разнообразными мыслями образов остальных присутствующих. Он был сро
дни круглому молочно-белому плафону, внутри которого стоваттной лампоч
кой горело одно слово: «Да!»
Только это «Да!» Ц и ничего другого. Может быть, таким образом расшифровы
валась бесконечная покорность, охватившая ее сознание?
Голос Георга разнесся над безмолвной толпой:
Ц Все знаете, что сегодня случилось? Знаете. Чудо. К нам явилась княгиня. К
оторая завтра станет моей женой.
«Ну это вряд ли!» Ц скривилась я. Впрочем, и у Георга при слове «женой» нич
его радостного в мозгах не мелькнуло. Одно злобное напряжение, полыхающе
е, как красный сигнал тревоги.
Ц И все так и будет, но… Ц Голос господина лыцара исполнился глубокой пе
чали. Ц Свершилось преступление. Я должен был преподнести княгине знак
ее княжеского отличия Ц Филуману. Вы знаете, что она всегда хранилась на
самом почетном месте: за образами в княжеской часовне. В дорогом ларце. Я б
ыл уверен: когда-то придет тот, кому предназначена Филумана, и молил Бога,
чтоб это произошло скорее. Я берег нашу Филуману, чтобы торжественно, со в
сей пышностью, как и подобает, вручить ее княгине.
Ложь была просто чудовищной. Знай Георг заранее, что меня признает папин
а княжеская гривна, Ц умертвил бы сразу по прибытии! Как, собственно, и со
бирался. Его обманул мой пол. Он даже представить не мог такого извращени
я, как гривна на тоненькой бабьей шейке! Однако придуманная сейчас Георг
ом небылица была столь несообразной, что даже могла сойти за правду. Во вс
яком случае, ни в одной из голов вокруг не шевельнулся даже самый маленьк
ий червячок сомнения.
Ц Но отыскалась преступница, Ц голос Георга был ровен, Ц которая пошл
а против моей воли и против всей Прави! Она! Ц Господин лыцар указал паль
цем на понурую Алевтину, как на некий неодушевленный предмет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193