Кто, куда, зачем?

О! Сформулированы главные вопросы! От них и будем танцевать. Сидя, разумее
тся.
Впрочем, на вопрос «куда?», кажется, ответ есть: сюда. А вот остальные два во
проса…
Хотя, если разобраться, то и с отвеченным вопросом не все ладно. Ибо ответ
«сюда» немедленно порождает следующий вопрос: а куда это «сюда»?
Я встаю на четвереньки и пытаюсь опытным путем получить ответ на этот но
вый (он же Ц старый) вопрос.
Путешествие на карачках оказывается недолгим и особого утешения не при
носит.
Пещерка Ц так смело можно назвать помещеньице, в котором я очутилась. У п
ешерки обнаружилось всего две составляющих Ц свод, с которым я уже свел
а не очень приятное знакомство, и пол, знакомство с которым было более при
ятным, но тоже уже состоялось. Безрадостный свод грубым куполом нависал
над мирно лежащим полом и, довольно быстро устремляясь к нему, смыкался с
воей неприятно-ход одной поверхностью с его уютной теплотой на расстоян
ии чуть большем, чем моя вытянутая рука. Значит, диаметр помещения не прев
ышает среднего человеческого роста. Все верно, лежать здесь, как я уже выя
снила, можно. И достаточно свободно.
Ну и что же мы, княгиня Наталья Вениаминовна Шагирова, здесь, в столь уныло
м месте, забыли?
От этой мысли я быстро вернулась к двум остальным вопросам: «кто?» и «заче
м?» Ц столь же трудным, как и первый.
А долго ли мне еще задаваться этими вопросами? Такая неприятная думка вд
руг осеняет меня. Ведь пещерка, судя по всему, крепко-накрепко закрыта. И п
робыть в ней Ц без еды и воды Ц можно, конечно. Но не долго.
А без воздуха? Что, если она не только закрыта, но и запечатана?
Легкая дрожь, которую я стараюсь считать признаком недоумения, начинает
потряхивать меня. Опять предстоит задохнуться? Ой, что-то не хочется…
В связи с этим у меня быстро возникает (и еще быстрее крепнет) желание позн
акомиться с моим таинственным пере-таскивателем. Неплохо бы еще попроси
ть его оттащить меня в местечко получше…
Чтоб слегка размяться, я начинаю легонько поклаиивать зубами. Вовсе не о
т испуга, убеждаю себя я. Просто это гимнастика такая. Раз уж нет возможнос
ти попрыгать-побегать, так хоть покланаю…
Кажется, издаваемые мною звуки не проходят незамеченными. Я замечаю, что
им начинает аккомпанировать некий посторонний звук. Нечто вроде «пух-пу
х-пух». Подключились дополнительные ударные инструменты? Кажется, собир
ается интересный оркестрик!
И тут вдруг кто-то хватает меня за руку. Какая бестактность!
В первый момент я свою руку испуганно отдергиваю. Однако сразу возвращаю
ее на место. Потому что здравая мысль посещает ушибленную голову: ведь тр
огать меня, наверно, может только тот, кто и приволок в это дивное местечко
. А не я ли буквально только что страстно желала познакомиться с этим «кем
-то»?
Рука дружбы, протянутая мною в неизвестность, натыкается на маленькую мя
гкую ручонку. Почти лапку.
Дикая мысль посещает меня: я попала в подземное царство к волшебным гном
ам. Впрочем, в этом мире существ, похожих на гномов, величают, кажется, нечи
стью? Не называется ли это из огня да в полымя? Из рук Георга Ч да прямиком
в лапы нечисти?
Впрочем, выбирать не приходится.
Ухватившая меня лапка тянет туда, где я чуть раньше вроде бы не нащупывал
а ничего, кроме бугристой поверхности быстро снижающегося свода.
Я Ц по-прежнему на четвереньках Ц покорно следую в указанном направле
нии. И Ц о чудо! Никакого свода впереди нет!
Как нет и оснований для бурной радости. Потому что, во-первых, вместо холо
дного, но все-таки твердого свода меня встречает нечто, подозрительно на
поминающее сыпучий песок Киршаговой пустохляби. А во-вторых, нежная теп
лая лапка вдруг превращается в бронированный кулак, совершенно стально
й на ощупь.
Я притормаживаю в некоторой легкой задумчивости: а тем ли мы путем идем, д
орогие товарищи? Сакраментальный вопрос получает все тот же весьма трив
иальный ответ: выбирать не приходится.
Весьма утешенная результатами раздумья, я вновь принимаюсь ползти на че
твереньках за неким небольшим сушеством, успешно исполняющим роль пров
ожатого.
Почему на четвереньках? Потолка-то ведь над головой уже, кажется, нет?
Эта крамольная мысль начинает гордо поднимать меня вверх, разгибая, дела
я не тварью ползучей, но человеком прямоходящим! Гомо, если так можно выра
зиться, эректус!
Столь славная затея, однако, заканчивается полным фиаско. Выпрямившись в
о весь рост, я убеждаюсь, что не могу сделать ни шагу. Будто погруженная вн
езапно в непреодолимую резиновую массу, давящую со всех сторон.
Я застываю, судорожно ловя ртом воздух. Даже дышать становится труднее! М
уха в янтаре Ц вот адекватное сравнение. И это сравнение мне вовсе не нра
вится.
Поэтому я резво опускаюсь вниз, вновь принимая позу не столь, может быть, э
ффектную, но зато гораздо более функционально-действенную. И лишь перев
едя дух, задаюсь наконец вопросом: а как мне удается переводить дух в песч
аной толще Киршаговой пустохляби? В том, что я именно в пустохляби, сомнен
ий у меня нет.
В полном смятении я хватаю себя за лицо, ощупываю нос, рот Ц все вроде на м
есте. Да и в легкие, судя по вполне свободному дыханию, песка не насыпалось
. Шелестение мириад песчинок, все время взаимопроникающих и перекристал
лизо-вывающихся, каким-то волшебным образом обходит меня стороной. То са
мое шелестение, которое так тревожило и раздражало во время несостоявше
йся смерти. Тех самых песчинок, которыми пугал меня мерзкий лыцар Георг К
авустов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193