Звездные колечки накладывались друг на друга, пересекались, играли оттенками. А самое широкое и веселое звездное кольцо расплывалось сзади. Оно росло, охватывая всю небесную лужу, а внутри него уже вспухало следующее – такое же желтое и веселое.
– Это Солнце? – догадалась Магнолия.
– Конечно. Сама не видишь?
– Вижу, вижу, – кивнула Магнолия. И вдруг мысленно ахнула. Позади сияющего голубоватого алмаза угольно-черной, грозной тенью отчетливо выделялся другой кристалл. Циклопический – много больший, чем Земля, антрацитово отблескивающий своими изломами и как бы впитывающий ликующее полыхание земного света.
– Что это?..
– Где?
– Позади Земли. Черное.
– О! Это ты увидела краешек такого образования, которое надо рассматривать отдельно! Сейчас мы дальше скакнем.
И они скакнули.
Магнолия взвыла от боли. Она ничего не видела и не слышала, она только ощущала, как взрываются атомы ее защитного поля, ее волос, ее кожи, как распадается она сама, истаивая в чужом, агрессивно пожирающем ее пространстве…
11
– Фу, напугала ты меня, – смущенно сказал голос сверхсупера в ее голове. – Увлеклись мы немножко. Пересекли пределы твоих возможностей. Но ты не расстраивайся – я и сам-то ненамного дальше прохожу.
Магнолия открыла глаза. Она лежала на слабо светящемся полу в проходе между стеллажами. Вокруг было тихо, как в гробнице.
Быстро приподнявшись, Магнолия ощупала свое лицо, погладила волосы, взглянула на руки – вроде все было на месте.
– Да не беспокойся, все нормально, – заверил голос сверхсупера. – Пришлось, правда, тебя малость подреставрировать в будильнике. Зато теперь – как новенькая!
– В будильнике? – переспросила Магнолия, внимательно прислушиваясь к звучанию своего голоса и с удовлетворением не находя изменений.
– Да, вот в этом – через который ты в мою берлогу пролезла.
– А, дверь… – поняла Магнолия. И даже подпрыгнула на месте. – Там же, за дверью… Ты меня совсем заморочил, а за дверью Атанас с кем-то сражается!
– Я? Заморочил? – с холодноватой, как блеск контейнеров, обидой проронил сверхсупер. – Там, за дверью, целое стадо ваших нижних суперов. Твой Атанас всех, по-моему, притащил. С ними ничего не случилось, все нормально. Стоят, обсуждают, что дальше делать.
– А того, который стрелял, с фонариком – его прогнали?
– Ага, прогнали. На тот свет. Его же Атанас твой и пристрелил. Еще тогда, когда ты в первый раз в будильнике отлеживалась.
– Почему ты дверь называешь будильником?
– Потому что это будильник и есть. Наш папаша специально его поставил, чтоб он меня разбудил. Когда дозрею. И того сумасшедшего приставил – ходить, охранять. Ну, которого Атанас пристрелил. Он был настоящий сумасшедший, стопроцентный. Наш родитель сумел каким-то образом ему внушить, что высшая цель его жизни – оборонять сей подземный коридор. Вот он и дооборонялся.
– Постой, – спохватилась Магнолия, – ты ведь обещал объяснить, как Петр Викторович смог нас придумать?
– Ну?
– А ничего не объяснил.
– Вот так раз! Я же тебе все показал. Ты что, не поняла?
Сверхсуперу стало скучно. Казалось, он вот-вот зевнет и отвернется.
– Космос в разных проекциях видела?
– Да…
– И что такое – Космос?
– Что такое? – тупо повторила Магнолия.
– «Что-что…» Машина это. Прибор. Агрегат. Нечто рукотворное – если у его создателей, конечно, были руки. А Земля что такое?
– Не знаю… – прошептала Магнолия, как школьница, не выучившая урок.
– А Земля – одна из деталей этой машины. Наверно, довольно важная. Что-то вроде информационного реле. Кому принадлежит эта вселенская машина, узнаем ли мы что-нибудь когда-нибудь о ее создателях – мне неведомо. Скорее всего, не узнаем. Во всяком случае, ни один из видов разумных существ, мне известных, даже из самых многомерных, хозяевами этой машины не является. Могу это сказать почти наверняка. Могу предположить, что это – что-то наподобие компьютера. Галактического. Впрочем – черт его знает? Ведь и сама Галактика – только видимый нам краешек этого агрегата. Поняла теперь, компьютерная жительница?
– Жительница? – обалдело повторила Магнолия.
– Ну естественно. Все окружающие нас мириады существ – и разумных, и неразумных – не более чем плесень, угнездившаяся на проволочках и винтиках этого агрегата.
– Плесень? – вырвалось у Магнолии.
– Ну, если тебе угодно, – тараканы, муравьи. Если сравнение с плесенью так уж тебя оскорбляет. Угнездились, понимаешь, под панелями и кожухами, насоздавали своих цивилизаций и живем не тужим. Не понимаю, что ты находишь здесь оскорбительного. Мы же не выбирали место своего обитания. Да честь и хвала всем нам, что мы в таких неудобных, неприспособленных условиях еще и умудрились стать разумными! А те… или то, что смастерило эту гигантскую машину, внутри которой мы обитаем… Не знаю – но я вовсе не стал бы предполагать, будто они – или оно – умнее нас, лучше нас. Просто – у них свой уровень физических параметров, у нас – свой. «Больше» – ведь не значит «лучше»? Ты согласна?
– Да, да, может быть, – торопливо согласилась Магнолия. – Но ты собирался рассказать о Петре Викторовиче…
– Дался тебе этот Петр Викторович! Таракан как таракан. Ничем не лучше остальных. И не хуже – не страдай. Все дело в машине. Машина есть машина – то где-то чуть пробьет изоляцию, то паразитное колебание магнитных полей, наводки… А может, и мы стараемся – грызем проводочки потихоньку… Только время от времени случаются кое-какие сбои. И некоторые мелкие кванты галактической информации прорываются на наши, тараканьи, уровни. Ну, для создателей машины – это кванты, а по нашим меркам – волшебные откровения, чудесные предвидения… Не гениальные, заметь, когда существо само раздвигает горизонты своего мира, а как бы волшебные:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76