Таким она Доктора еще не видела. Неужели и он бывает злым?
– Ладно, – сказал Доктор, прикрывая глаза. – Ладно… Вон там, детка, стекло разбитое. От книжного шкафа. Будь добра, возьми его, разрежь эту чертову веревку.
Он указал подбородком и грузно перевалился на бок, выставляя связанные руки, чтоб ей было удобнее резать.
– Ты предупреждал? Кого? – спросила Магнолия, осматриваясь в поисках стекла.
? Да Виктора нашего.
? Виктор и сюда приходил?
– Приходил, приходил. Поговорили.
– Он меня искал? – Магнолия наклонилась, вытащила длинный осколок стекла из-под синей книжной обложки. Книги в обложке не было.
– Нет, девочка моя. Он меня искал, – вздохнул Доктор. – Его хозяин почему то решил, что раз я вас всех спас в свое время, то теперь соглашусь участвовать в его людоедских играх. Н-да… А вот ты, девочка моя, почему не с ними? Виктор вроде говорил, что всех вас они там собрали…
– А почему же Виктор тебя не освободил? – Магнолия в недоумении остановилась над Доктором, поблескивая осколком стекла.
– Ну, немножко все-таки освободил, – усмехнулся Доктор, тут же расплатившись за свою усмешку коротким стоном – подсохшая было ранка на верхней губе треснула, и оттуда взбухла темно-бордовая капелька. Доктор лизнул ее и пробормотал: – Рот он мне все-таки отклеил. Иначе как бы мы разговаривали? А потом – когда не договорились – опять заклеил. Вернул, так сказать, все в исходную позицию. Хороший мальчик, аккуратный. Ты режь, детка, режь.
Магнолия ничего не поняла.
– Ты, может, сам попросил его сделать, как было? – предположила она, становясь коленями на мягкие книжные страницы и начиная пилить веревку на набрякших докторских руках. Осторожно, стараясь не поцарапать. Нитку за ниткой, волосок за волоском.
– Эх, нет, девонька ты моя дорогая, – закряхтел от смеха Доктор. – Это он по своей инициативе так постарался. Раз, значит, я не участвую в их общем деле, значит, и они – со своей стороны – не участвуют в моей судьбе. Умывают, так сказать, руки.
– Кровью? – заинтересовалась вспомнив Викторовы слова.
Веревка поддавалась плохо, и Магнолия закусила губку, как школьница, старательно выполняющая домашнее задание.
– Что – кровью? – переспросил Доктор.
– Руки умывают – кровью?
– Да пока нет вроде, – задумчиво пробормотал Доктор и добавил жалобно: – Ох, устал я, детка, разговаривать. Рот очень болит. Давай помолчим?
Магнолия вздрогнула. Кто-то еще был в комнате, кто-то вполголоса говорил одновременно с Доктором. Она затравленно глянула по сторонам.
– Что еще случил ось, – девочка моя? – почти спокойно поинтересовался Доктор снизу.
И чуть не одновременно с ним эту фразу произнес другой голос – глуховатый, бесцветный. Только немножко раньше.
– Кто здесь?! – вскричала Магнолия, вскакивая с колен.
Доктор тоже приподнялся, осматриваясь. Медленно произнес:
– Деточка… что, что такое?..
Магнолия вздрогнула, уставилась на него. Дело в том, что докторский вопрос был точным – как эхо! – повторением вопроса, уже произнесенного кем-то мгновение назад.
– Ты, ты слышишь? – шепнула она. «Что?» – спросил безликий голос.
– Что? – нетерпеливо уточнил Доктор.
– Чьи слова ты повторяешь? – невольно пошатываясь, опасливо спросила Магнолия.
«Ничьи не повторяю», – ответствовал негромкий тусклый голос.
– Ничьи не повторяю! – раздосадованно (насколько ему позволял изуродованный рот) воскликнул Доктор.
«Свои говорю», – подсказал безликий голос.
– Свои говорю! – запальчиво повторил Доктор.
– А ну-ка – скажи еще что-нибудь, – попросила Магнолия. Кажется, она начинала догадываться.
«Что еще за прихоти. Скажи толком – что произошло?» – произнес тусклый голос. И Доктор немедленно, хотя и более эмоционально, воспроизвел эту фразу.
Магнолия почувствовала громадное облегчение.
– Все в порядке! – весело сказала она. – Просто я слышу твои мысли, перед тем как ты их выскажешь.
Доктор выпучил глаза, замер на секунду, соображая, а потом она услышала: «И что я сейчас думаю?»
– И что я сейчас думаю? – подтвердил недоверчивый докторский голос.
– Ну, я не знаю, что ты там такое себе думаешь, – пожала плечами Магнолия. – Я слышу только то, что ты собираешься вслух сказать.
"То есть то, что уже приняло словесную форму?
– То есть то… – начал Доктор. И смолк.
– Да, – нетерпеливо согласилась Магнолия, опять принимаясь за веревку. – Наверно. Словесную форму. Твои будущие слова.
«И сейчас слышишь?»
– Слышу. Так что можешь не напрягать свой бедный рот. Будем общаться мысленно.
«Вот какие вы, оказывается, супермены».
– Супера, – поправила Магнолия.
«Да уж – супера так супера, – все так же мысленно согласился Доктор. И добавил: – Две жертвы вашего суперства уже вол валяются. Бывшие мои тюремщики. Я, говорит, их заступорил – это Виктор наш. Не будут, говорит, мешать. И так это он горделиво…»
Тусклый голос смолк.
– Что – «горделиво»? – переспросила Магнолия.
«А? Извини. Отвлекся. Перестал словами думать. Как он тут стоял, вспомнил. Красавец наш. Виктор-победитель. Очень уж горделиво разговаривал. Не по-людски. Как полубог, которому дано карать и миловать. Паскудник… Я ведь тогда сразу спросил: хорошо, заступорил – а надолго их хватит – без дыхания лежать? Это же все равно что клиническая смерть. Через пять минут отомрет кора – и что? Считай, нет человека. „Когда надо будет – отступорю!“ Вот и весь ответ паскудника-полубога. А потом просто бросил и отбыл восвояси. Такие вот вы, девочка моя, оказывается, супера всемогущие. Небезопасно с вами простым людям дело иметь…»
Бесцветное бормотание опять стихло.
– Снова не словами думаешь, – сказала Магнолия, продолжая возить стеклом по веревке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76