Впрочем, нарушения всегда найдутся, а записанный номер — это штраф.
Извозчик это тоже понимал. С кличем «Берегись!» он бросил полтинник под ноги городовому. Тот будто и не заметил монеты, но украдкой наступил на нее сапогом.
— Что, брат? — весело спросил Кордин. — Лучше мало сейчас, чем много потом?
— Да ну тебя, барин, — расстроенно отмахнулся извозчик. — Житья нет от этих поборов…
— Не унывай, возмещу тебе убыток… Прибавь-ка ходу!
За полквартала до театра Сельвинского Кордин расплатился с извозчиком, добавив щедрые чаевые. Он направился не к театру, а к роскошному дому, почти дворцу на противоположной стороне улицы. По-хозяйски он вошел в вестибюль.
— Елена Андреевна дома? — спросил он у появившегося лакея.
— Баронесса не принимают… Нездоровы…
— Меня она примет.
Лакей с сомнением оглядел элегантный, но немного чересчур дерзкий, на грани хорошего вкуса, костюм визитера.
— Как прикажете доложить?
— Доложи — Владимир…
— Просто Владимир?
— Да, да, — нетерпеливо подтвердил Кордин. — Вот же цербер… Ты, видно, недавно служишь?
— Две недели, сударь.
— Не «сударь», а «ваша милость»… А прежде, часом, в охранном отделении не служил?
— Изволите ли видеть, ваша милость…
— Все! — Кордин взмахнул тростью. — Быстро докладывать, одна нога здесь, другая там!
Лакей побежал наверх по устланной бордовым ковром мраморной лестнице. Кордин сбросил на руки другому слуге плащ, шляпу и трость, прошелся по вестибюлю, рассматривая подзабытые им витражи.
Ждал он недолго. Уже через минуту его сестра, золотоволосая красавица, со слезами на глазах обнимала его.
— Владимир…
Кордин поцеловал ее в губы, вложив в этот поцелуй более чем братскую нежность. И она ответила ему более пылко, чем приличествовало родной сестре… Смутившись, она покраснела, отступила.
— Ну, здравствуй, Лена — сказал Кордин, с явным удовольствием разглядывая сестру. — Ты мало изменилась за эти два года, разве что стала еще соблазнительнее…
— Два года, два месяца и четыре дня…
— Ого! — восхитился Кордин. — Не скрою, приятно, когда считают и дни… Но не будем же мы здесь разговаривать?
— Идем в библиотеку… Или в курительную?
— В курительную, — выбрал он. — И вели принести вина.
— Какого?
— Моего любимого! Ты все забыла, считая дни? «А в таверне, в бокалах не много вина, и в угасших сердцах еще меньше надежды…». Нет, нет! — он засмеялся. — Эти стихи сейчас ко мне не относятся. Мое сердце пламенеет огнем новых надежд!
Елена взглянула на брата с плохо скрытой тревогой, но ничего на это заявление не ответила. Вызвав лакея нажатием кнопки электрического звонка, она распорядилась подать в курительную вино.
Путь пролегал через картинную галерею, длинный и узкий зал, вытянувшийся вдоль фасада. Здесь внимание Кордина привлекли несколько картин, которых он не видел прежде.
— Продолжаешь пополнять свое собрание?
— Пополняла до недавнего времени. Я больше не покупаю картин.
— О! Надеюсь, не из-за денежных затруднений?
— Конечно, нет… Владимир, об этом потом. Посмотри лучше, вот неплохой пейзаж Яна Сиберехтса… Около 1660 года… Вот портреты Констанс-Мари Шарпантье, ученицы Давида. Очень милые, правда?
— Да, мило… А эта картина? Лукас Ван Уден?
— Как видишь, подписи художника нет, но я купила ее как ван Удена. Это полотно помог атрибутировать профессор Сергеев, если ты его помнишь…
— Еще бы! Этому специалисту можно доверять… Он дал письменное заключение за своей подписью?
— Да…
— Тогда все в порядке. И сколько ты заплатила за творение антверпенского ремесленника?
— Ван Уден был учеником Рубенса, как-никак!
— Помощником, а не учеником… Так сколько?
— Двенадцать тысяч.
— О темпора, о морес… — Кордин рассматривал картину вплотную, затем отошел назад, прищурился. — Не вижу оснований опровергать уважаемого профессора. Ван Уден, его рука. Примерно 1630-й год или около того. Он тогда так писал… Смелые диагонали! Посмотри, в какой динамичный поток сливаются световые блики… Фигуры в пейзаже, повозки, фургоны написаны… Да, явно им самим. Силуэты на дальних планах — тоже. А вот группы животных на первом плане скорее всего помог нарисовать более знающий анималист.
— Кто же?
— Ну, с кем сотрудничал ван Уден… Тенрис? Хендрик ван Бален? Онсалес Коквес? Нет, вряд ли… Здесь чувствуется рука художника из ближайшего окружения Рубенса. Возможно, Снейдерс или Иорданс… Да нет, ты не прогадала. К тому же спрос на старых голландцев постоянно возрастает… Ладно, идем.
Когда они устроились на удобных кожаных диванах в курительной, Елена подняла бокал, полный рубинового вина.
— За твое возвращение…
Владимир Кордин улыбнулся ей, и они выпили.
— Как… Там было? — спросила она тихо, сочувственно, и все же с оттенком болезненного любопытства.
Кордин пожал плечами.
— А как бывает в тюрьме? Невесело. Черт меня дернул подписывать тот злосчастный вексель! Но дело-то казалось верным… Просто не повезло.
— Не повезло, — вздохнула Елена. — А теперь у тебя какие намерения?
— Попросить у тебя денег.
— Владимир!
— Не торопись, выслушай… Я прошу денег не просто так, а в долг. Через месяц ты их получишь обратно, с процентами. Десять процентов тебя устроит, под честное слово?
— Но Владимир, я не…
— Ты действительно отвыкла от меня, Лена! Скажи, был ли в нашей жизни хоть один случай, хоть единственный, когда я тебя обманул? Не сдержал слово, данное тебе, как бы трудно мне ни приходилось? Было такое или нет?
— Не было, — чуть слышно вымолвила Елена.
— Не было и не будет. Потому что я люблю тебя.
— Я верю тебе, Владимир… Дело не в недоверии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95